С утра пораньше залезли на близлежащую сопку, осмотрелись, еще раз внимательно изучили карту и поняли, что вчера, когда мы спустились в низину после первого перевала, была сделана первая ошибка. Мы не дали отдохнуть лошадям и не отдохнули сами. Из-за этого сразу сделали вторую ошибку – пошли вверх не по тому ручью и соответственно попали не в тот распадок. А ведь стоило только посмотреть карту и чуть оглядеться, чтобы не совершить такого элементарного промаха. Теперь же пришлось возвращаться к той самой развилке и опять подниматься вверх, но уже по нужному ручью. А когда мы поднялись к самому перевалу, то неожиданно выяснили, что для работы проще не переходить хребет, а остаться здесь, так как отсюда было гораздо удобнее добираться до всех рабочих точек. Хотя само место, прямо скажем, было никакое. Деревьев нет, один кустарник, ручеек такой, что даже ведром воду зачерпнуть трудно, проще кружкой черпать, ну и взгляд все время упирается в сопку, куда не смотри. Но, так как начальником нашей небольшой головной группы был как раз геолог из разряда «все равно, где кости бросить», решено было лагерь разбивать на этом совершенно неживописном месте.
Жили мы здесь три или четыре дня, пока не подошла основная группа. С ней подтянулся и наш главный геолог. Первый его вопрос был: «А что места получше не нашлось?». Спросил и, не отдохнув с дороги, ушел на перевал. Через пару часов вернулся и дал команду сворачивать лагерь и перебазироваться. Тут я поясню, что геологический полевой лагерь – это все-таки не туристический. В том плане, что свернуть лагерь не значит просто свернуть палатки. Во-первых, сами палатки натянуты на каркасы, вырубленные из молодых лиственниц, которые с собой не перевозятся, а на каждом новом месте делаются по-новому. Во-вторых, в каждой палатке изготавливаются нары тоже из подручных материалов. Добавьте сюда геологическое оборудование, уже набранные пробы, печки и другое лагерное оборудование и вы поймете, что переезд с одного места на другое почти сравним с переездом на новую квартиру в городе. Но делать нечего – раз начальство решило, значит, так тому и быть. Сворачиваем лагерь, вьючим лошадей и начинаем подниматься на перевал по какой-то звериной тропе. И вот когда я со своей парой лошадей вышел на вершину, то просто остолбенел. Такой красоты я еще не видел. Передо мной простиралась живописнейшая широченная долина, окруженная со всех сторон высокими горами, таящими в голубой дымке. Внизу петляла, разбиваясь на множество небольших рукавов и образуя галечные косы, красавица Река, по берегам которой рос величественный лес. Мне почему-то сразу вспомнилась любимая с детства кинокартина «Земля Санникова». И теперь я как будто стал участником того фильма…
Мы спустились вниз и разбили лагерь на опушке леса, у берега реки. Вода рядом. Дрова – целый лес вокруг. Но, наверное, самое главное для меня – «вид из окна». Каждое утро, проснувшись и выйдя из палатки, я, как завороженный, по несколько минут стоял и смотрел на долину реки, на горы, на лес. А возвращаясь в лагерь, после тяжелого маршрута, знал: я возвращаюсь домой, а не в «место, где кости бросить». Вот с тех самых пор, путешествуя, я очень трепетно отношусь к местам своих стоянок.
Но вернемся на реку Дон. Проплывая на своем катамаране мимо заросших крапивой и борщевиком глинистых берегов, я никак не мог найти хоть сколько-нибудь живописное местечко. Между тем начал накрапывать небольшой дождик, и просвета среди набежавших туч не предвиделось. Как-то очень быстро наступил вечер, и резко потемнело. Делать нечего, я выбрал небольшой затишок у берега, где течение было послабее, привязал к дереву катамаран и натянул палатку прямо на палубе, побросав в нее все, что могло намокнуть. Сам юркнул в палатку, зажег фонарик и застегнул «молнию». И вот тут-то я оценил всю прелесть своего усовершенствованного палубного судна. На улице проливной дождь, а ты лежишь в сухости и тепле и только мягко покачиваешься, как в люльке, когда переворачиваешься с боку на бок. Красота!!!
