– Почему? – осведомилась Брэнда.
– Как-никак вы дочь Хораса. Уверен, что начальник службы безопасности будет чувствовать себя скованно в вашем присутствии.
– Ладно. Поступайте, как считаете нужным. К тому же здесь на четвертом этаже у меня есть пациенты, которых я хотела бы навестить. Встретимся через час в коридоре на первом этаже.
Майрон обнаружил Келвина Кэмпбелла в его офисе – в полной форме и при всех нашивках. Он сидел перед огромным пультом, на котором мерцало несколько дюжин мониторов от камер слежения. Изображение на них было черно-белым и, насколько мог заметить Майрон, отображало скучную больничную рутину. Ноги Кэмпбелла покоились на краю пульта. Устроившись таким образом, начальник службы безопасности с меланхолическим видом жевал длинный сандвич размером с бейсбольную биту. Его форменная фуражка также покоилась на краю пульта, открывая совершенно седую курчавую шевелюру.
Майрон с порога спросил Кэмпбелла о Хорасе Слотере.
– Он не показывался на службе три дня, – ответил Келвин. – Даже позвонить или прислать записку не удосужился. И я с чистым сердцем его уволил.
– Как вы его уволили? Сообщили ему об этом лично или по телефону?
– Вообще-то я ему звонил. Даже несколько раз. Но трубку никто не брал. Тогда мне это надоело, и я послал ему письмо.
– Заказное?
– Разумеется.
– А он расписался в получении?
Келвин пожал плечами:
– Откуда мне знать? Больше я этого письма не видел. И квитанции тоже – если вас интересует именно это.
– Скажите, Хорас был хорошим работником?
Келвин прищурился и окинул гостя неласковым взглядом.
– Вы частный детектив?
– Типа того.
– И работаете на его дочь?
– Да.
– Аппетитная девчонка…
– Что вы сказали?
– Аппетитная, говорю, девчонка. Честно говоря, я не хотел увольнять ее старика.
– Почему же тогда уволили?
Келвин нахмурился.
– Вы что – меня не слушаете? Его аппетитная дочь водит знакомство с местными шишками, и все ее здесь любят, хотя и распускают на ее счет самые разнообразные слухи и сплетни. Иными словами, она местная знаменитость. Вот я и подумал: какого черта? Держать его только по этой причине? К тому же он был простым охранником, а не нейрохирургом. Короче, я пошел на принцип и уволил его.
– А какого рода слухи на ее счет здесь циркулируют?
– Эй, только не надо меня во все это впутывать, – сказал Келвин, выставляя вперед ладони, словно желая оградить себя от неприятностей. – Я сказал лишь, что люди сплетничают по ее поводу – и ничего больше. Между прочим, я проработал тут восемнадцать лет и не хочу мутить воду. Но как бы то ни было, отсутствие на службе без уважительной причины в течение нескольких дней – весомая причина для увольнения. Без всяких скидок. Вот я и подвел черту.
– Можете добавить что-нибудь по этому поводу?
– Боюсь, что нет. Когда он здесь появился и честно выполнял свою работу, у меня к нему претензий не было. Но потом он без уважительной причины и без каких-либо объяснений прогулял несколько дней, и я его уволил. Конец истории.
Майрон кивнул:
– Спасибо, что уделили мне время.
– Послушайте, э… детектив… можете сделать мне одолжение?
– Какое? – с удивлением спросил Майрон.
– Скажите дочери Хораса, чтобы забрала вещи, оставшиеся в его шкафчике. Ко мне в команду должен прийти новый человек, и шкафчик ему понадобится.
Майрон поднялся на лифте в педиатрическое отделение. Избрав в качестве отправного пункта пульт медсестер, он начал кружить по залу в поисках Брэнды, которую скоро и увидел в окно палаты. Она сидела на краю постели маленькой девочки лет примерно семи. Майрон остановился рядом, чтобы понаблюдать. Брэнда успела надеть белый халат, повесить на шею стетоскоп и о чем-то разговаривала с маленькой пациенткой. Потом сняла стетоскоп и приложила трубочки к ушам девочки, после чего обе рассмеялись. Затем Брэнда приступила к осмотру, и находившиеся в палате родители девочки сгрудились около ее кровати. У родителей были изможденные, осунувшиеся лица, и сторонний наблюдатель мог бы подумать, что они, возможно, недоедают. Закончив осмотр, Брэнда что-то сказала родителям, после чего из палаты снова послышался смех. Майрон, словно загипнотизированный, стоял у двери, не в силах отвести глаз от этой сцены.
