Что же мне делать-то? Не могу же я «поработать» над женщиной, которую люблю. Легче уж самому оказаться на ее месте, чем причинить ей хоть малейшее страдание. Можно, конечно, достать пистолет да застрелиться. Глупости. Тогда мое место займет другой, и Адели не избежать страшной, жестокой участи. Может, ее застрелить? Быстрая смерть все же гораздо лучше, чем долгие пытки. Я представляю себе, как я щелкаю застежкой кобуры, достаю пистолет и дрожащей рукой навожу на моего ангела. Легче откусить себе нос, чем нажать на спусковой крючок. Все это никуда не годится. Как же мне быть? В глаза попадает яркий луч заходящего солнца, и словно в ответ, я слышу голос сердца, а в следующий миг я снимаю путы с Адель, хватаю ее, ошарашенную, ничего не понимающую, вывожу за дверь. Слава Богу, в коридоре еще пусто, ведь братья не ждали, что я закончу так быстро, и веду ее направо и вниз по лестнице до выхода на улицу. А по дороге произношу скороговоркой:
– Отсюда домой ни в коем случае не иди, отправляйся к кому-нибудь из друзей, кто еще не арестован. Первым делом раздобудь хиджаб, а лучше паранджу. Лучше всего отправляться на север и попробовать пересечь Ла-Манш, хоть на бревне. Это самая короткая дорога. Если не выйдет, то придется попутешествовать, двигай на юг, через Испанию, в Алжир. Как ни смешно звучит, но там сейчас вашим безопаснее всего.
Уже у самого выхода Адель кладет руку мне на бороду и, все еще не в силах поверить в происходящее, сдавленным шепотом произносит:
– Муса? Это ты?
– Ну конечно, я.
Она вдруг запускает руку себе в промежность, и в следующее мгновение я падаю на пол с распоротой шеей. Кровь капает с крошечного клинка, зажатого у нее в руке, и хлещет из разодранной артерии. Адель наклоняется, снимает с меня маску и целует в губы долгим сладким поцелуем, и я испытываю блаженство, доступное только детям да осужденным на смерть.
– Спасибо, милый, – доносится до меня, – я всегда буду помнить тебя.
Слышу удаляющийся цокот каблуков и трубы, которыми меня встречают в раю.
В сердце каждого любителя футбола навеки запечатлено воспоминание о том дне, когда «Реал» из Овьедо принимал звезд из Мадрида в матче за право выхода в финал кубка Испании.
Вообразите себе яркий солнечный день, на небе ни облачка, а на эстадио «Карлос Тартьере» не найти свободного места. Стадион на тридцать тысяч мест вместил сегодня, кажется, все сорок. Одних только болельщиков из Мадрида приехала пара тысяч. Что уж говорить про жителей Овьедо: всякий отец, взяв сына, отправился в этот день на стадион, так что в городе разом вымерли все кофейни, рестораны, пивные, винные, и даже если бы вам в этот день вздумалось умереть от инфаркта, то жене, позвонившей в скорую, сказали бы: «Потерпите два часа, свободных машин нет». Но умереть от инфаркта в этот день можно было только на стадионе, ведь накал страстей был таким, что даже люди, далекие от футбола, уже неделю не могли обсуждать ничего, кроме травмы правого вингера из Мадрида, скорости, с которой наши нападающие пробегают стометровку, и конечно, главного вопроса: левая или правая нога Рамона принесет победу?
Положение было непростое: выездной матч в Мадриде закончился поражением с разницей в один мяч, а значит, сегодня нужна была победа. Но как команде из Овьедо победить мадридский «Реал»? Надежда, конечно, умирает последней, но всякий здравомыслящий человек понимает, что хоть в футболе и случается всякое, но тут без чуда не обойтись. Так что же заставило целый город поверить в чудо? Имя этому чуду – капитан овьедского «Реала» Рамон по прозвищу Лев из Овьедо.
