– А зря не верите, – не унималась экскурсоводша. – Мир гораздо сложнее, чем мы о нём думаем. Неужели тут, у этих священных древних камней, вы ничего не почувствовали? И неужели вас не волнует бубен Чикуэ?
Бубен вообще-то волновал. Старушка, можно сказать, была виртуозом: бубен то рокотал как приближающийся гром, то шелестел ветром – будто невидимая ласковая рука проводила по прибрежному ивняку, сгибая тонкие стволы деревьев, и они, распрямляясь, шумели листвой. Иногда бубен замирал, и тогда слышался тоненький перезвон серебряных и медных бубенчиков и колокольчиков, подвешенных к его ободу. Чикуэ смотрела прямо перед собой, и будто что-то видела: её лицо то омрачалось, то она удивленно приподнимала брови, то сердито поджимала сухие бледные губы, то радостно улыбалась – и согласно её настроению звонко пел, громко смеялся и тихонько плакал бубен.
Но от выступления Чикуэ Андрея отвлек тот самый мужичок, который пообещал найти старинный пояс. Он внезапно появился в пыльных кустах лещины позади сцены и, не обращая внимания на бьющую в бубен старушку, принялся призывно размахивать рукой с зажатым в ней поясом. Подвешенные к нему медные кругляшки и другие висюльки зазвенели. Чикуэ прекратила бить колотушкой в бубен и в недоумении оглянулась на пришельца. Зрители подумали, что устроителями представления так задумана какая-то особенная сценка и приготовились следить за дальнейшим развитием событий. Но мужичок лишь выразительно крутил в руке реликвию и не менее выразительно постукивал себя по горлу указательным пальцем.
– Иди, – подтолкнула Настя Андрея. – Иначе он представление сорвет, выпивоха несчастный!
Андрей, конфузясь, махнул мужику рукой, показывая направление, где будет его ждать. Тот пригнулся и моментально исчез в лещине – с веток только облачко серой пыли поднялось.
Пояс, хотя и было видно, что старинный, не понравился Андрею: ветхий, потёртый, изъеденный какими-то вредителями, он не производил никакого впечатления, разве что медные кругляшки интересные: на них темнела прихотливая вязь узоров, сквозь зеленоватый налет патины проступали изображения то ли ящериц, то ли драконов, а на одном диске была выцарапана толстая лягушка.
– Ну, и на что этот пояс годен? – поморщился Андрей. – Старьё какое-то! Я думал, что ты принесёшь что-нибудь экзотическое. То, что можно как украшение в квартире держать.
– Это настоящая вещь, – обиделся мужчина. – Может, она шаману принадлежала. Я бы мог её в музей продать, но говорят, что там за такие вещи платят копейки.
– А я тебе, что, больше заплачу? – хмыкнул Андрей. – Договорились же: на бутылку дам. Да эта ерундовина больше и не стоит. Кому она нужна?
– Ничего ты не понимаешь, – мужчина хлюпнул носом. – Вещь настоящая. Не подделка. И не отдал бы я тебе её, если бы не нужда…
– Ага! – иронично сказал Андрей. – Пусть бы она гнила в сараюшке под дровами.
– Всё равно кто-нибудь из музея бы приехал искать старые вещи – продал бы им, – упирался мужчина. – Не веришь, что пояс настоящий, старинный? Вон у бабки Чикуэ спроси. Она подтвердит.
Старушка уже закончила выступление и спускалась по шаткой лесенке со сцены. Бубен у нее подхватили местные женщины, наряженные в яркие халаты с наклеенными на них узорами из коленкора.
– Вы, городские, ничего не понимаете, – продолжал обижаться мужичок. – Покупаете тут всякие сувениры, и не знаете, что все эти амулеты – хреновина, подделка: настоящего в них ничего нет – мех и кожа искусственные, орнаменты из плотной бумаги, коленкора или обоев вырезаны. Красиво, конечно, но чуть заденешь – всё и облетит, посыплется…
