– Каждое животное, попадающее в приют, проходит полный медицинский осмотр, – привычно отчитывалась Мария. – Если нужно, помещается в карантин до полного выздоровления. Каждое животное стерилизуется или кастрируется. На каждого заведен паспорт.
Нора протянула руку, к ней устремились сразу четыре лохматые морды. Удивительные создания собаки: эталоны всепрощения. Как бы ни поступили с ними люди, собаки готовы все забыть и по-прежнему любить. «Выбери меня!» – кричали ласковые глаза и виляющие хвосты. Мельникова чуть не плакала: как можно в огромном море животных, мечтающих обрести хозяина, найти единственного друга?
– Кто помогает вам содержать приют? – Нора, стряхнув налипшие шерстинки с джинсов, поднялась с корточек.
– Спонсоры подкидывают денег, добровольцы ухаживают за животными, – Мария перешла к другой клетке. – Зоомагазины делятся некондиционными товарами.
– Здесь только бездомные? – обвела рукой территорию Нора.
– В нашем приюте – да, – подтвердила Мария. – Сейчас домашних собак хозяева стараются чипировать. Поэтому тех, кто потерялся, направляют в пункты передержки и, связавшись с владельцами, быстро возвращают домой.
– А есть владельцы, кто специально избавляется от питомцев? – Нора прочитала на «собачьих» сайтах массу историй про то, как равнодушны порой и жестоки люди к братьям своим меньшим.
– Мне такие не попадались, – ответила Мария, но, что-то вспомнив, добавила: – Почти не попадались. Всего один раз.
Они сделали полный круг, потом второй. Нора растерянно пожала плечами: каждого пса невероятно жаль. Но ведь она не способна взять всех!
– Я бы еще подумала, – наконец, сдалась Элеонора.
– Конечно, – согласилась Мария, с самого начала экскурсии она знала, что именно так и произойдет. – Давайте вернемся в офис, хочу подарить вам альбом, который мы сами сделали. С фотографиями и биографиями. Полистаете дома, надеюсь, кто-нибудь понравится.
В коридоре их поджидал Никодимыч.
– Мария, – доктор схватил девушку за локоть и втянул в веткабинет. – Больше нельзя тянуть. Мимишке очень и очень плохо.
Нора, шагающая вслед за Марией, автоматически тоже очутилась внутри операционной. Она увидела в углу на полу большую клетку, в которой лежал бездвижный комочек рыжей шерсти.
– Эй, – Нора нагнулась и тихо позвала, – ты кто?
На голос из клубка вынырнула мордочка, нос – аккуратная пуговка. Черные глаза сфокусировались на Норином лице, в них вспыхнула надежда, но лишь на мгновение, затем отразилась вселенская тоска: поняв, что перед ней не хозяйка, собака разочарованно опять свернулась клубочком.
– Это и есть Мимишка, – положила руку на клетку Мария. – Она так тоскует по владелице, сердце разрывается. Никодимыч настаивает на усыплении.
– Что-то случилось с бывшей хозяйкой? – Нора знала, что иногда услугами приюта пользуются люди, которые из-за тяжелой болезни не в состоянии ухаживать за любимым животным.
– Если бы! – язвительно фыркнул Никодимыч. – Певичку Злотинку знаете? «Люби меня, люби меня, ага-ага»? – Мария укоризненно посмотрела на медика: некорректно обсуждать клиентов с посторонними, но Никодимыч лишь отмахнулся. – Поиграла с собачкой и выбросила.
– Не выбросила, а привезла к нам в приют, – строго заметила Мария и озвучила официальную версию: – У Злотинки выявили аллергию на собачью шерсть. Поэтому девушке пришлось расстаться с Мимишкой.
– Как же! Аллергия, – продолжал бушевать Никодимыч. – Ты сама показывала мне фотографии в глянцевом журнале. Известный дизайнер подарил девице корзинку, и певичка срочно завела себе йорка под размер сумки. Поменяла старую преданную дворнягу на модную породу.
