Родственник долго любовался в бинокль на играющих рысей, понимая, что стрелять на таком расстоянии бесполезно, слишком далеко. Он надеялся, что они сдвинутся в его сторону, подойдут поближе. Но звери наоборот, стали удаляться, уходить по волоку в противоположную сторону от дороги, и скоро должны были совсем скрыться за поворотом.
– А! Стрельну один раз. Хоть просто в ту сторону. Может испугаются, да побегут в мою сторону.
Достал карабин, у него тогда ещё не было оптического прицела, облокотился на машину, прицелился просто в сторону зверей, их через прорезь прицела совсем не было видно, так, чуть чернело что-то. Выстрелил. Вдалеке ничего не изменилось, как будто, так и чернело на снегу. Убрал карабин, – не стрелять же ещё раз, патроны палить впустую.
Снова взял бинокль. Долго присматривался, – движения не было. Будто бы в снегу лежит зверь, толи живой лежит, просто притаился, толи мёртвый. Не понятно. Ещё подождал, – движения нет. Закрыл машину, полез в снег, – надо же разобраться.
С трудом добрёл, снегу было много выше колена, даже испарина выступила на лице. Ещё на подходе увидел, что на волоке лежат две рыси, обе мёртвые. Это он одним выстрелом, одной пулей добыл сразу две рыси. Это ли не везение. При чём даже шкуру не попортил, обе рыси убиты в голову.
А вот ещё случай. Было это в июне, да, в середине месяца, поехали мы с ним на солонец. От посёлка километров около тридцати, но лесовозная дорога поддерживалась в порядке, так что доехали быстро, без приключений. Свернули на знакомый отворот, ещё чуть проехали, убедились, что никто чужой не бывал, следов не видно, это подняло настроение. Закрыли машину, чуть прошли и вот он, солонец.
На лабаз залез я, а родственник решил пройти чуть дальше, там, за густым, мелким осинником начиналась возвышенность, узкая грива. По самому гребню этой гривы проходила натоптанная зверовая тропа. Вот возле этой тропы он и решил устроиться, посидеть хоть бы до потёмок, покараулить. Расстояние от меня до него было совершенно недалёкое, если по прямой, то где-то около ста метров.
Так и договорились, что пока светло, посидит на тропе, а потом, может быть уйдёт в машину, а мне уж надо будет сидеть до утра. Хотя, если честно, мне эта затея с самого начала не казалась удачной, не по душе была. Я ему об этом говорил. Говорил, что у медведя свадьбы начались, что они в это время вообще дурные, и носятся по тайге без ума и без страха. Но, надо было знать родственника, он лишь посмеивался и отмахивался:
– Хе! Так и я, тоже не сильно с умом-то дружу, коль по тайге бегаю. Был бы ум, где-нибудь в заведении, в мягком кресле бы сидел. Так что ещё неизвестно, кто кого бояться должен.
Вечер выдался классический для охоты на солонце. Стояла абсолютная тишина, даже ни один листочек на осинах не шевелился. На небе ни одного облачка, а где-то возле затылка тонко звенят несколько комаров.
Примерно через час ожидания на солонец прибежали два зайца и стали быстро, быстро лизать податливую, солёную грязь, ушами стригли во все стороны. Я залюбовался ими и даже вздрогнул от близкого, раскатистого выстрела. Зайцы в один прыжок исчезли. Я схватился за карабин, весь напрягся.
Почти сразу прозвучал второй выстрел, потом ещё, ещё, ещё. Я насчитал семь выстрелов. Всё стихло. Я знал, что у родственника с собой всего один магазин, – десять патронов, значит, осталось три. Тишина. Я молчу, жду. Через какое-то время, мне показалось, что через вечность, он окликает меня и зовёт подойти.
