– Как уедете? Куда? – вскидываю я голову с подушки.
– В Сочи. Уже купили квартиру. Ярику предложили работу. Будет теперь там на вертолёте рассекать.
– Боже, Марина… Как же я тут одна…
Слёзы снова подступают к глазам, а я думала, что их уже не осталось.
– Поехали с нами, – говорит сестра, беря меня за руку.
– Нет, родной дом я не оставлю на Вадима. Да, и племянники…
Я укладываюсь на спину и смотрю в потолок. Для меня сейчас нет других вариантов, как дальше жить. Я должна взять на себя хоть какую-то ответственность за Макара и Илью.
– Да, жаль, что так всё получилось, – печально произносит Марина. – Но когда мы обживёмся, вы сможете приезжать к нам отдыхать на море. Мальчишкам будет там хорошо.
– Значит, будем приезжать… – вздыхаю я.
Месяц пролетает слишком быстро. Марина целых две недели ночует в моей спальне. Мне было страшно оставаться без неё. Затем ко мне в комнату начинают прибегать племянники и засыпать вместе со мной на одной кровати.
– Кажется, я могу оставить тебя в надёжных руках, – подмечает Марина, глядя на то, как мальчишки прижались ко мне с боков и мирно спят.
– Да, они – моя отдушина, – говорю я.
– Мне с Витей пора вернуться домой. Ярослав уже переживает, что не успеем упаковать вещи к отъезду.
– Да, конечно. Я так благодарна тебе за поддержку…
Я уже сама понимаю, что надо жить дальше. Ради племянников.
Илюша называет меня мамой. Он и раньше так делал. Уж очень мы с Дашей были похожи. Обе ветло-русые с зелёными глазами и худощавой фигурой.
Макарка постоянно спрашивает про маму, ищет её. В такие моменты я начинаю плакать. Я говорю, что мама уехала работать и скоро приедет. Это ужасно злит Вадима, который считает, что старший сын должен услышать правду.
Спустя месяц после смерти Даши Марина уезжает, и я чувствую новую образовавшуюся пустоту. Мне будет её очень нехватать…
На следующий день Вадим рассказывает Макару, что мама умерла. Он в свои три годика не особо понимает, что ему пытается донести папа.
– Она, как птичка умерла? – спрашивает Макар.
Это он вспоминает воробья, лежащего на детской площадке. Макар потом ещё долго спрашивал про него и жалел птичку.
– Да, как птичка. Теперь мамы больше нет. Хватит её звать, – раздражённо произносит Вадим в ответ на вопрос сына.
– Зачем ты так? – не выдерживаю я. – Макар, мама на облачках. Она за тобой наблюдает.
Я обнимаю Макара, поднимаю на руки и уношу к себе в спальню.
– Думаешь, мне не тяжело, что он напоминает мне всегда о Даше?! – рявкает Вадим в спину.
Не знаю, тяжело ему или нет, но с детьми так нельзя. К тому же, глупо недооценивать детские переживания. Может, они не до конца понимают происходящее, но всё чувствуют.
Перед сном Макар ещё долго расспрашивал меня. И про маму, и про облака, и про птичку. Ему хотелось знать все ответы. А на следующий день он вдруг стал повторять за Илюшей и звать мамой меня…
Я была очень шокирована. Ведь он на два года старше своего братика, и тут явно дело не в том, что он по-настоящему считает меня своей мамой.
Испугавшись за психику ребёнка, я обратилась к психологу. Она заверила, что это нормально. Нервная система Макара так справляется с потрясением. Она посоветовала ничего пока не делать, не поправлять его. Главное, окружить детей вниманием, заботой и любовью.
– Ну, и прекрасно, что он тебя мамой зовёт! – подметил Вадим. – Меньше проблем…
«Тебе бы только лишь бы без проблем жить!» – подумала я, но не стала ничего отвечать.
