Приходится в очередной раз соответствовать, чтобы проникнуть в святая святых бизнеса: закрытые клубы и рестораны. На то, чтобы проникнуть через парадный вход, у меня не хватит ресурсов. Я ведь приватизирую не имущество, а души. В костюмах «с оптовки» меня и до крыльца не допустят. Ну, разве – для того, чтобы спустить с крыльца.
А, вот, на обслуживающий персонал я вполне тяну. Нет, не на обслугу в зале: нет должной гибкости стана и лицевых мышц. Ну, вот, не могу я прогибаться и лыбиться. И надо бы – а не могу. Поэтому вершина обслуги для меня – её низина. Я говорю о сантехниках и уборщиках. До уборщика я ещё не упал – а, вот, до сантехника уже поднялся! Могу соответствовать – и не только оснащением! К техническим причиндалам я могу приложить определённые навыки. Я ведь не «хозяин жизни»: я – всего лишь хозяин квартиры. А, значит – обязан уметь починить кран, подтянуть гайки, заменить трубы. Так, что, если меня окунуть в… нет: всего лишь в машинное масло, я вполне ещё очень даже… сантехник! Или – слесарь-ассенизатор. Главное – чтобы от меня за версту пахло специальностью.
Вот и сегодня я – сантехник. Излишне говорить, что засор я сам же и устроил: пришлось навестить ближайший коллектор. Я ведь не могу засорить его «с парадного входа»: из закрытого помещения «закрытого» клуба. Туда допускается лишь «высочайшее» дерьмо «высочайших» лиц. Поэтому и на дело я иду не с парадного крыльца, а с заднего хода. Мой «сантехнический вид» в условиях надвигающейся угрозы фекализации заведения вызывает не только доверие, но и всеобщий энтузиазм. О каком, тут, истребовании паспорта может идти речь: все мои реквизиты – на физиономии, перемазанной и благоухающей отнюдь не французским одеколоном!
Во мне трудно опознать конкретную личность – зато не составляет труда опознать хрестоматийного сантехника. Поэтому я без труда получаю допуск во все «протекающие» и «грозящие протечь» помещения. Я почти квалифицированно имитирую кипучую деятельность на подступах к туалету, а дальше уже – «дело техники». И на этот раз: не сантехники.
Я не сомневаюсь, что по заведённой привычке, давно уже ставшей традицией, мой клиент первым делом навестит «заведение для мужчин». Пить сегодня предстоит много – а, значит, надо «освободить местечко». Охрана сопровождает «подзащитного» до самых дверей. И не до дверей туалета: до двери кабинки. Я заранее успеваю «предъявить паспорт» «в лице» благоухающей канализацией спецовки, а также слесарного набора из чемоданчика и проволочного «ерша». Поэтому моё присутствие, оживляемое длинными заковыристыми пожеланиями «засранцам, уделавшим туалет», не вызывает никаких вопросов. Тем более что разводным ключом я стучу по трубам не хуже профессионала. Проверяя соседние кабинки, товарищи убеждаются в том, что это – всего лишь я, и милостиво разрешают мне продолжить «копаться в дерьме».
«Подзащитный» – он же клиент – осваивается на стульчаке в кабинке по соседству. Он, конечно, предпочитает дистанцироваться от пролетария – да некуда: все остальные места «исключены из списка». Лично мной: это я «вывел их из обращения», «удобрив» и «освежив». Они не готовы к работе с клиентами – зато готовы к работе с клиентом. Точнее, обеспечивают мне возможность такой работы. В таком деле, как наше, полагаться на случай – что головой на плаху! Во всяком случае, я полагаюсь лишь на такой случай, который сам же и подготовил, сам же сдал и принял в эксплуатацию. Мой клиент должен был зайти именно в заготовленное для него место – и он зашёл туда. Мы с ним должны были стать добрыми соседями – пусть и ненадолго. И мы стали ими.
