Я рассказываю им про Средиземное море, куда мы пойдем, про Великое Море Заката, как назвали его древние греки, про пиратов и путешественников, про подводных археологов, которые нашли на древнем затонувшем корабле, близ турецкого города Каш, золотую печать Нефертити, про ее мужа фараона Эхнатона, властителя Верхнего и Нижнего Египта, про Сент-Экзюпери, чей самолет покоится на дне все того же Великого Моря Заката…
Дневальные дважды сообщали мне, что Косырев трется у дверей ленкомнаты, подслушивая мои речи.
Заложил, гад, пропаганец!
6
Башилов с трудом дождался понедельника. Но с утра политзанятия. Даже визит к начальнику особого отдела не может быть причиной опоздания.
По дороге в подплав встретил Людмилу, поздоровались. Она даже улыбнулась ему, как старому приятелю. Этой улыбкой и жил он весь препротивный день.
На политзанятия в старшинской группе вошли посреди лекции кот Базилио и лиса Алиса – пропаганец Косырев и бригадный «комсомолец» (помощник командира бригады по работе с комсомолом) лейтенант Нестерчук.
– Почему нет наглядных пособий? – спросил Косырев, помечая в своем кондуите еще многое из того, чего у Башилова не было «для проведения полноценной политической учебы».
– Я отвечу вам на этот вопрос, – мрачно процедил капитан-лейтенант, – после занятий.
– А почему не сейчас? – поинтересовался «комсомолец».
– А потому, что бестактно проводить разбор занятий, когда они еще не закончились, да еще в присутствии подчиненных. Прошу покинуть кубрик!
Башилов дерзил. Предстоящий поход к эскадренному чекисту наполнял душу бесстрашием обреченного.
– Ну, ну, не очень-то, – отступал к дверям Косырев. – Я тебя по должности старше. Имею право.
Он выдал эту тираду плаксивым бабьим голосом и лишь потом удалился. Старшинам выходка зама очень понравилась, и до конца урока Башилов чувствовал на себе их одобрительные взгляды.
Лишь после обеда и «адмиральского часа» можно было наведаться к полковнику Барабашу.
Дверь начальника «особенного отдела» оббита черной кожей, простегнутой гитарными струнами. Набрав в грудь воздуха, Башилов толкнулся в жутковатый кабинет, где, казалось ему, все души просвечивают как на рентгене.
– Прошу разрешения! – выдохнул он.
Массивный дядя в черной тужурке с краснопросветными погонами полковника береговой службы листал на широченном столе бумаги. Башилов сразу же отвел от них глаза, чтобы чекист не уличил его в попытке прочесть названия этих, надо было полагать, сверхважных для государственной безопасности документов.
– Капитан-лейтенант Башилов по вашему приказанию прибыл, товарищ полковник!
Барабаш приостановил свое священнодействие. Он глянул из-под портрета Дзержинского, скопировав пронзительный взгляд «железного Феликса»:
– Ну, так что же это вы, Алексей Сергеевич, вводите в заблуждение и командование, и партию, и органы, наконец?
У Башилова противно похолодело в груди, и мерзкий холодок пополз вниз живота.
– Не понял, товарищ полковник, – с трудом выдавил он из пересохшего рта четыре слова.
– А чего же тут не понимать-то? В анкетах пишете, что родственников за границей не имею, а сами наследство через Инюрколлегию получаете.
– Наследство? – опешил Башилов. – Через что?! – Изумление его было столь неподдельно, что эскадренный чекист, слегка смягчившись, позволил себе сделать уточнения:
– Извещение вам пришло от иностранной юридической коллегии СССР. А извещают вас о том, что Башилов Дмитрий Сергеевич, скончавшийся в городе Ницца, оставил в наследство некую недвижимость.
