Одинокая или ничья? - страница 3

Банки с Нового года копились для выпечки куличей. Бабуля у нас, первая комсомолка Узбекистана, как-то с возрастом к православию пришла.

Помню, мне подарили набор детской посуды, и кукольные чаепития надолго стали моей любимой игрой. Я была доброй девочкой, мне хотелось угощать всех. Я несла чашечку бабушке на кухню, совала маме, разливая воду на ее вязанье, приглашала Тимку к нашему скромному столу. Как правило, он успевал увильнуть от моих настойчивых призывов, но иногда мне удавалось его заполучить. Я считала, что в гости надо ходить красивым, потому наряжала всех своих кукол и всячески их прихорашивала. Тимка не был исключением. В качестве вечернего туалета я надевала на него чепчик пупса и старые мамины бусы. Он изо всех сил пытался отвертеться от моей деткой безудержной любви, но я умела проявить настойчивость, и ему ничего другого не оставалось, как давать кошачий отпор мучительнице. Он очень старался меня не царапать и не кусать, но иногда не получалось, и за неудачно проявленное сопротивление он получал от бабушки кухонным полотенцем. Наказания не проходили даром, при моем очередном приближении он стремительно забивался в свой угол под бабушкиной кроватью, где запах пыли смешивался с воспоминаниями о крабах. Так я познала первые уроки неразделенной любви. Я даже не помню, как и когда он умер. После Тимки у нас долго не было никаких домашних животных.

– Кот в чепчике и бусах – в этом что-то есть, но мало. Мало. Девочки, думаем еще.

А ведь и у Светланы в ее жизни был кот. Не в детстве – в девичестве, но царапнул так, что на всю жизнь шрам остался.

Говорят, у кошки девять жизней. Вот и у Светланы, если разобраться сколько уже жизней было? Детство. Новосибирский университет. Специальность. Любовь. Ах, как же она его любила! Как чуть с ума не сошла, расставшись… Москва. Новая профессия. Муж…

Уже семь жизней набралось, а все кажется, что жизнь еще и не начиналась.

      Светлана, как и сотни да что там сотни, наверное, тысячи молодых образованных женщин российской глубинки, к двадцати пяти годам (через два года после окончания НГУЭУ) отчетливо поняла, что жизнь течет не тем руслом, о котором мечталось.

Как-то сложилось все вместе – и неинтересная работа в расчетном отделе департамента транспорта, и расставание с еще институтским бойфрендом, который, пока вместе учились был, вроде бы, и не плох, а как стал заместителем главного бухгалтера на номерном заводе и получил в распоряжение казенную «Волгу», так сразу пальцы развеерил и стал хамом.

Подсластить горечь их расставания помог начальник отдела железнодорожных перевозок Александр Андреевич – Шурик, как она звала его во внерабочей обстановке. Шурик был всем хорош – старше Светланы на десять лет (вполне достойный возраст для мужчины), Щедрый, с хорошим чувством юмора, умелый в постели, но с одним серьезным недостатком – женат. Жене было уже глубоко за сорок и сын подросток от первого брака, а женаты они уже лет восемь. Получалось, что Шурик на ней женился в возрасте Светланы… Как можно так вляпаться? Чем взяла? Для Светы это оставалось загадкой из загадок.

Вначале Светлана не очень комплексовала – роман, как роман. Любовь – как лекарство от другой любви. Но в мае мама уехала на дачу помогать бабушке с садом-огородом, и Света на все лето осталась единовластной хозяйкой квартиры. «Жена» (по имени она соперницу не называла) увезла сыночка на июнь-июль в Анапу и тут-то все и началось. Шурик, практически, переехал к Свете. Они еще соблюдали дистанцию и конспирировались на работе, но дома… Это было такое счастье. Ложиться и вставать вместе. Любить не спеша, открыто – в своей постели. Единственным моментом, омрачавшим Светланино счастье, был Кот. Из-за него, надо было вставать почти на два часа раньше. Шурик до работы должен был заехать домой, сменить песочек в лотке (на старое говно Кот не срал, но находил для этого самые укромные углы в квартире). Потом надо было его накормить (в отсутствие хозяина Кот не ел) и, прежде чем уйти на работу, поиграть с ним, как это было заведено в «семейной» жизни. Светлана Кота тихо ненавидела и ревновала любимого к нему, пожалуй, больше, чем к Жене.