– Давайте соберем информацию и потом обменяемся ею.
– Так чье теперь это расследование – ваше или мое? – спросил Норман.
Ратлидж не был настроен сейчас разбираться в тонкостях юрисдикции.
– Главный констебль передал дело Ярду. Думаю, он согласится, что смерть Хартла вписывается в общую картину преступлений, которыми я занимался по своему прибытию в Суссекс.
– Но расследование должно проводиться здесь.
– И здесь тоже. Но вы сами сказали, что смерть Хартла относится к серии наших убийств.
Норман допил чай.
– Разберемся по ходу дела, – ответил он. – Я делаю свою работу и не стану вмешиваться в вашу. Посмотрим, не остались ли следы пребывания убитого в Гастингсе.
Если узнаете что-нибудь у себя в Истфилде, сообщите. Главное – найти причину, зачем Хартл здесь появился; узнав это, вы облегчите мне задачу.
– Я поговорю с его работодателем. – Ратлидж поднялся. – Мой автомобиль, вероятно, уже подогнали, спасибо за чай. Я свяжусь с вами.
Уокер допил чай одним глотком и последовал за Ратлиджем.
Норман проводил их молчанием.
Дождь все еще лил, когда они садились в машину.
– Едем в Истфилд? – спросил Уокер.
И услышал в ответ:
– Мне бы хотелось вернуться на то место.
Бедный Уокер не мог заглушить стона отчаяния. Ратлидж повернулся к нему:
– Вы можете оставаться в машине.
Подъехав к обрыву, Ратлидж попытался найти хоть какие-нибудь следы. Принимая во внимание погодные условия, это было почти безнадежно, но он надеялся на свое острое зрение.
Голос Хэмиша пробился сквозь шум дождя и ветра: «Брось ты это».
Поиски увенчались лишь находкой монетки в полпенни, которая наверняка валялась здесь месяцами, если не годами. Ратлидж поднял ее – на него смотрело бородатое лицо Эдуарда VII. Он вернулся в машину и спросил Уокера:
– Вы знаете доктора, который был здесь сегодня утром?
– Не очень хорошо. Доктор Томпсон. Его прозекторская находится где-то на Хилл-стрит.
– Давайте поищем. – И Ратлидж вернулся в город.
После нескольких попыток они отыскали табличку с именем доктора на одном из домов. Медсестра доктора, высокая худощавая женщина со сладким выражением лица, открыла им дверь и провела в прозекторскую.
Тело, находившееся на столе, было прикрыто простыней. Мокрая одежда лежала в стороне. Доктор Томпсон мыл руки и повернулся, когда они вошли. Узнав их, он сказал:
– Вы были на обрыве с инспектором Норманом. Это он вас послал? Я как раз собирался к нему зайти.
Ратлидж представил себя и констебля.
– Я приехал из Лондона, чтобы провести расследование. Хартл – не первая жертва, были и другие, в Истфилде.
– А, да, я помню, мне говорили. Значит, я должен доложить вам о результатах, прежде чем поговорю с Норманом.
– Так что вы выяснили?
– Что мое предварительное заключение было верным. Я имею в виду горло. Нет следов удушения руками, была использована гаррота. Местами содрана кожа, но это от падения на камни. Он был мертв, когда его сбросили вниз. Как долго до этого был мертв, пока трудно сказать, но полагаю, смерть наступила незадолго до полуночи. Может быть, в десять часов или одиннадцать. Из-за холодного ливня трудно точнее определить момент смерти. Взгляните. – Доктор поднял простыню, и Ратлидж подошел к столу.
Теперь рана была видна отчетливо, как и другие повреждения – сорванная местами кожа, порезы и ссадины.
– Как думаете, что послужило гарротой? – спросил он.
– Проволока, скорее всего, судя по глубине пореза. Она более эффективна, чем, например, узловатая веревка. И взгляните на это – внизу живота большой шрам, рана зажила, но рубец еще свежий.
