Несколько пачек голубовато-зеленых четвертных лаптей с Ильичом в банковской упаковке один из ее многочисленных обманутых в надеждах племянников прибил гвоздями к стене в своем гараже.
Повествуя историю в лицах, обычно суровый дед хитро смеялся, так что в углах глаз появлялись солнечные лучики. Ася сердилась, услыхав подобные рассказы. Но дед под конец жизни считал, что, в отличие от старшего брата, Юра должен знать жизнь. Что он имел в виду, тогда было непонятно…
– Да, Юра… Много говорю я что-то…
Игорь прятал лицо за чашкой.
– А где он сейчас, Юрий? Вы никогда о взрослом не рассказывали о нем, – чтобы что-то сказать, спросил он.
Не сразу, откашлявшись, старик стертым, не своим, поблекшим голосом ответил:
– я его больше таким помню… Уехал и не вернулся. Нет его… Для меня… Умер. И я умер. – И заперхал в кулак.
– Извините, если я что не так сказал, – смутился Игорь.
– Мне извиняться надо, но нет возможности, Игорек… Помни, все, все наши поступки возвращаются к нам. Твердое, жесткое ломается, – умей простить, понять. В первую очередь родителей за их ошибки, не продолжай череду… Будь мудр… Не знаю, зачем я это говорю…
Проведя существование в погоне за удовольствиями, не видя впереди ничего, способного заменить их потерю, поневоле испугаешься перед концом. Смерть как биологический коллапс – тот же гравитационный коллапс, сама жизнь от клетки до могилы – модель Вселенной от начального взрыва до схлопывания. И рай, и ад – не в центрах удовольствия и страдания, а в моментах агонии.
Образующаяся при распаде-переходе от нуклона к кварку масса не меньше, а в десятки раз больше! Данный дефект иллюстрирует неуниверсальность геометрического языка, глупость простого ряда цифр. Фотон, квант света, существует в условиях с нулевой протяженностью, вне хода нашего обыденного времени – будучи, однако, объективной реальностью.
И если никуда не исчезают частицы – почему должны исчезать волны? Они лишь ослабевают, уходят глубоко в подсознание, оставаясь зацепленными со всеми другими. Достаточно возбуждения – и волна выйдет на поверхность воспоминанием.
Как огонь не слабеет от того, что у него греются, так и информация не истощается от истечения на низшие уровни.
– Знаешь, – сказал старик и слабо улыбнулся, – целесообразное наименее вероятно. Жизнь с точки зрения физики явление невероятное, но она существует. Вопреки второму закону термодинамики. Несмотря ни на что… Мы существуем, продолжаем существование.
Тяжело поворочав шеей до щелчка позвонков, Игорь приподнял и поставил чашку на блюдце, стараясь, чтобы не звякнуло, и отодвинул в сторону, превентивно показывая, что он не желает больше пить.
– Чай хороший, приятный запах.
– Травы там – от всех болезней! – обрадовался старик, поначалу по инерции все же предлагая еще по кружечке, но получая вежливый, но твердый отказ.
– Пойду, Павел Иосифович. Пора мне, опоздаю… – Игорь встал.
– Конечно-конечно. Заболтал я тебя. Извини.
– Мне интересно с вами.
– А мне?!.. – с улыбкой вскинул голову старик. – Значит, нужен я еще кому-то. Пойдем, провожу… Сможешь – заходи вечером.
Из портфеля Игорь достал несколько листов бумаги, передал старику:
– Расчет. Посмотрите краем глаза? Что получилось.
– Оставляй, оставляй, погляжу…
Старик потер ладошки, посмотрел с предвкушением на листки и захватил с собой, чтобы отнести в спальню. Кабинет. На стол положить.
Ушел Игорь, закрылась дверь, щелкнул замок, опечатав тишину.
