Одинокий некромант желает познакомиться - страница 21
Но иль-ши, сколь она знала, - а позже, получив возможность двигаться, она позволила своему любопытству ожить и отыскала все, что писали о радужном народе – не бросают свою кровь. Даже ту, которая сильно разбавлена чужой.
Полукровки редкость.
Иль-ши не считают людей красивыми. Да и люди…
Мальчишка ел, склонившись над коробкой, выставив острые локти, то и дело озираясь, будто зная, что стоит расслабиться хоть на мгновенье, и еду отберут.
…Анна и вправду научилась слышать ветер.
Пожалуй, именно этот дар и сделал ее невыносимую жизнь чуточку более… выносимой? Ветер прилетал осенью, рассказывая о городе и людях.
О старых вязах на окраине, которые не спешили расставаться с листвой.
И о пруде, чьи воды невероятно тяжелы, неподъемны.
Ветер приносил дымы и запахи осеннего сада, он перебирал ароматы людей, выплетая удивительные истории. И исчезал, отступая перед зимой.
…у иль-ши волосы рыжие, всех оттенков осенней листвы. А мальчишка седой.
Кахри?
Дети зимы? Они обретаются где-то на далеком севере и держатся обособленно. О них известно лишь, что людям в своих владениях они не рады. И тот единственный раз, когда Его императорское Величество, ныне покойное, попытались установить на территории кахри имперские порядки, закончился весьма печально…
…а есть еще говорящие-с-водой и зеленоволосые вельди с заповедным их лесом, куда заказан путь смертным. Впрочем, и они смертны, что бы там ни говорили.
- Сука, - сказал мальчишка, облизывая пальцы, когти его прорвали перчатки. – Тварь.
- Кто?
- Вкусно.
- Я рада, что тебе понравилось. Посидишь?
Ветер не всегда откликался на зов Анны, тем более в последние года она почти и не говорила с ним. Но сейчас, стоило потянуться, и он обнял, коснулся волос, лизнул щеку предвестником холода.
…ветер говорит не только с Анной. И быть может, он найдет того, чье имя ей было неизвестно, но она прекрасно запомнила его запах.
Мальчишка застыл.
И острые уши его дрогнули.
- Блядь, - он прижался к столу, но ветер уже коснулся макушки, заставив его замереть. Кажется, он и дышать-то боялся.
- Он не причинит вреда.
Просто взглянет.
Украдет толику запаха, того исходного, который свойственен любому живому существу, и отнесет… и быть может, в этом совершенно нет смысла, но почему бы и нет?
Ветер зазвенел полевыми колокольчиками.
Он шептал о дальнем луге и пчелах, которые его заполонили. О реке. И лесе. О солнце, что с каждым днем разгоралось все ярче и ярче.
- Хо-р-ро-шо, - мальчишка прикрыл глаза и качнулся, и ветер ласковым зверем потерся о шею его. – Нра-а-вится…
А когда ветер исчез, мальчишка взглянул на Анну.
- Анна, - она коснулась груди.
- Сдохнешь.
- Да. К сожалению. Как тебя зовут?
Он молчал.
Смотрел и молчал. И держался обеими руками за коробку с печеньем.
- Если хочешь, забери себе.
Он задумался, но покачал головой. Вздохнул.
- Заберут.
- Кто?
- Суки.
Что ж, следовало признать, что словарный запас мальчика оставлял желать лучшего.
- Тогда… оставь здесь. Здесь никто не заберет. А забор тебе, как понимаю, не преграда. Идем, - Анна поднялась и не сдержала стона. Ветер был всем хорош, но вот проклятье его недолюбливало. А может, не в нем дело, но в том, что сила амулета почти иссякла.
Ничего.
До оранжереи она дойдет.
И мальчишка беззвучно выскользнул из-за стола. Он двигался медленно, сгорбившись, почти касаясь руками земли. И уши подрагивали, выдавая напряжение.
- Здесь немного… жарко.