Мужчина был… большой. Мой Лисёнок, девочка четырех лет, могла бы, наверное, запросто уместиться в его ладонях. Высокий, широкоплечий.
«Баскетболист, наверное», – мелькнуло где-то на задворках сознания. Однако я сразу же решила, что эта глупая идея. Скорее, он в своем шикарном черном пиджаке, более напоминавшем какой-то камзол, походил на актера. Да ещё и эти темные, как смоль, длинные волосы, заплетенную в косу… Сомнительно, что заниматься спортом удобно с такими.
– Мама! – увидев меня, Лисёнок указала пухленьким пальчиком на мужчину. – Давай ему бумажку красивую с кисками приклеим!
– Бумажку?
– Пвастырь!
– И куда клеить-то? – я ещё раз посмотрела на мужчину, что продолжал лежать на полу. При этом он был не бездыханный, не стонал, просто спокойно протирал глаза. – И зачем?
– Ну он ударился! На… – дочка забавно сморщилась, задумавшись, и выдала: – На лобик!
– У меня пластырей не хватит, чтобы его лобик заклеить, – хмыкнула я, но, сделав шаг, обратилась к мужчине: – Вы ударились? Может, стоит скорую вызвать?
– Тар’э хар’шшар, – пробормотал он на странном языке густым, бархатным баритоном и, приподняв голову, посмотрел на мою дочку: – Шар’ар эра’шшара!
Мне показалось, его голос окрасился недовольной интонацией. И, поскольку он был совсем рядом с Василиской, смотрел в этот момент на неё, я в два шага преодолела расстояние между нами:
– Что… – договорить предложение я не смогла. И напрочь забыла, что вообще хотела сказать. Потому что мужчина посмотрел на меня, и, встретившись с ним взглядом, я потонула в его странных бездонных синих глазах с бирюзовыми прожилками.
– Аш’таар! – голос его стал более тягучим, и, прищурившись, он плавно словно перетек из лежачего положения в сидячее.
После медленно, крайне внимательно, не упуская ни одной детали, оглядел меня с ног до головы. Он будто изучал меня, попутно и оценивая, что там под одеждой…
А я в то же время не могла оторваться от его лица. Мужчины прекраснее я не то что на улице не встречала, но даже на фотографиях или в кино не видела! Миндалевидные большие глаза в обрамлении густых, длинных ресниц удивительного цвета. Темные брови вразлет. Удивительно правильные черты лица, волевой подбородок, четко очерченная линия скул и полные губы. Сильно загорелая кожа. А пара черных прядей на лбу, выбившихся из прически, придавала ему ещё большего очарования. И хотелось нагнуться, убрать их…
– Вы… – мой голос почему-то задрожал. И, замолчав, я нервно облизнула губы и прочистила горло. Однако сказать ещё что-то попросту не успела. Мужчина мгновенно поднялся, я даже не поняла, как он это сделал – столь стремительно он двигался.
Нависнув надо мной, продолжая вглядываться в меня, словно желая разглядеть что-то внутри, он произнес:
– Рах’ша… – тряхнул головой и следующую фразу сказал уже на русском: – Прошу… прощения!
И улыбнулся. И мне захотелось сесть на детский стульчик рядом с дочкой. Потому что колени от этой улыбки, от того, как преобразилось его лицо, став еще более прекрасным, сильно задрожали.
– Это вы… нашли мою книгу? – спросил мужчина, склонившись ко мне ближе. И хоть говорил он правильно, не коверкая слова, но я услышала легкий акцент. Всё-таки иностранец, а не ушибленный на голову. Хотя одно другому не мешает…
– Книгу? – переспросила я, не понимая, о чем он вообще говорит. И мужчина взглядом указал на книгу, что я прижимала левой рукой к груди.
