Правда, радуются не все. Для двоих встреча на поляне с хранителями реликвии оказалась последней. Их трупы, замотанные в брезент, из-под которого торчат кованые подошвы сапог, приторочены позади башни одной из танкеток. Но судьба убитых не омрачает радостного настроения живых.
Воронцов опустил бинокль, чтобы не выдать себя блеском стекол. Перевес у них серьезный. Подавляющий, как говорится. В любом случае и пробовать бы не стоило. Семь пулеметов. И броня. Они в полминуты разнесут его пулями в клочья и сядут доедать своего поросенка. Да и с одними автоматами, без пулеметов и танков, справятся с Воронцовым шутя. Загонят, веселясь, как оленя в горах Гарца. Вояки ему не чета.
Но пока шансы на его стороне. Белые начинают и выигрывают. Если повезет.
Он слез с дерева, с которого наблюдал, обошел хутор, далеко углубившись в лес, и вновь вышел к нему с другой стороны. Сюда смотрели глухие стены амбара, а рядом с ним немцы поставили всю свою технику. Это они хорошо сделали, удачно.
Воронцов опустился в глухие заросли крапивы, окружавшие усадьбу с этого фланга и почти полностью скрывающие забор из жердей.
«Как-то интересно такая ограда называется по-украински», – неизвестно к чему вдруг попытался он вспомнить, подавляя пронзительную боль от ожогов.
Полз он медленно, чтобы не шуметь и не раскачивать жирные темно-зеленые стебли.
Перевалился через нижнюю жердину и очутился в лопухах. После крапивы – совсем другое дело.
Оставалось самое опасное – преодолеть открытое место между оградой и амбарами. Не дай бог вздумается кому-нибудь как раз сейчас по нужде прогуляться.
Но, судя по интонациям голосов, немцы все оставались на своих местах и ничего не замечали.
Жаль, что он не знает языка. Интересно бы послушать, о чем они так перед смертью расшумелись.
…Теперь – все. Он стоял, прижимаясь плечом к нагретой солнцем стене. Слева, всего в нескольких метрах, борт одной из танкеток. За ней вторая, с покойниками. Стволы башенных пулеметов повернуты к нему, и кажется, что из них еще тянет запахом кордита. Мотоциклы чуть в стороне, ближе к воротам. Как бы то ни было, к своей технике немцам уже не прорваться.
Будь Воронцов героем историко-развлекательного боевика, сейчас бы в самый раз выйти из-за укрытия, поднять автомат и громко сказать: «Хенде хох!» Или просто начать стрелять от бедра, пошире расставив полусогнутые в коленях ноги и сильно откидываясь туловищем назад.
Но съемочной камеры поблизости все равно не видно, а патроны у немцев отнюдь не холостые. Да и возраст у него уже не тот. Так что лучше действовать без эффектных трюков и поз, но наверняка.
Пока он ползал, немцы успели расставить на большой, расшитой петухами скатерти бутылки, стаканы, закуску и громкими криками поторапливали поваров.
Воронцов выложил на траву противотанковую «РПГ-40», рядом четыре «Ф-1». До основной группы метров пятнадцать, до костра еще десять. Нормально.
Он примерился и, шагнув вперед, изо всей силы бросил противотанковую, целясь в центр скатерти. Тут же упал, вжимаясь в землю, пряча голову за толстыми венцами сруба.
Не успев посмотреть, что там получилось, он одно за другим швырнул в тучу пыли и дыма три ребристых чугунных яйца.
Взрывы, верещание осколков, щепки, летящие от стен, сыплющаяся сверху соломенная труха.
И отчаянный, заходящийся крик, даже вой, возникший неизвестно откуда.
Воронцов вышел из-за укрытия.
