– Почему?
– Вы – не местные.
– Не только мы не местные. На том космодроме почти все пришлые.
– Соседние звёздные системы не в счёт. Только вы с Земли, и сидите тут в ожидании заказов достаточно долго. А тут, я – олицетворение шанса вернуться домой. Ну и, естественно, запросил данные по вас в гильдии. Десять лет работы и ни одной претензии. Это впечатляет.
– И?
– Во-первых, я бы хотел, чтобы мы перешли на более доверительные отношения.
– Это с какой стати? Вы – заказчик, мы – исполнители. Мы отвозим вас на Минос, стартуем на орбиту и ждём там сигнала о завершении вашей миссии. После чего опускаемся, берём вас на борт и увозим на Зальгу. Поверьте, без дружеских объятий с вами я, как-нибудь, проживу.
– А, вот это – во-вторых. Я хочу, чтобы во время всего периода миссии вы находились на планете. А в этом случае нам необходимо будет доверять друг другу. Мы, всё-таки, будем вместе жить и вместе преодолевать возникшие трудности.
– Ээ, нет! Так мы не договаривались! Я на этой долбанной планете и секунды лишней не хочу находиться.
– Помните, я купил дополнительный комплект урановых стержней для вашего двигателя?
– Естественно! Две посадки и два старта сожгут уйму топлива! Там же секций подброса не будет. Придётся всё выполнять на нашем антиграве.
– Так вот, если вы останетесь на планете вместе с нами, то эти стержни я дарю вам безвозмездно. Всё-таки всего одна посадка и один старт. Экономия! Подумайте: восемь урановых стержней просто так, в довесок к пятидесятипроцентной премии.
– Кто вы такой, чёрт возьми? У меня такое ощущение, что вы – сам дьявол.
– Вы мне льстите, – засмеялся Тэд. – Но за сравнение спасибо.
– Слыхал? – повернулся к Максу Грэй, как только за хлыщом задвинулась перегородка.
– Слыхал.
– И что думаешь?
– Думаю, что мы всё больше влезаем в какое-то дерьмо.
– Мне тоже кажется, что от этого контракта плохо пахнет.
– А с другой стороны: стержни. Они немалых денег стоят.
– Зачем они нам, если мы исчезнем так же, как и те, кто прилетал на эту планету раньше?
– А если не исчезнем? Иметь дополнительный запас топлива – это дорогого стоит.
– Думаешь, что стоит рискнуть?
– Милкоф не создаёт впечатление глупого человека. Сам себе на уме, это да. Но бездумно рисковать своей шкурой он не будет. Не тот типаж, как говорится.
– Следовательно, он знает что-то, что позволит не пропасть и выбраться с Миноса? Ты это хочешь сказать?
– Да. Одно непонятно: зачем ему нужно, чтобы мы оставались с ним на поверхности?
– Это как раз ясно. Одно из двух: или ему нужны гарантии того, что мы не бросим его и не улетим, или ему необходима уверенность, что, случись что, можно будет сразу погрузиться и взлететь, а не дожидаться, когда мы прибудем с орбиты. А, может, и то и другое.
– Но он сам сказал, что у нас отличная репутация. Зачем тогда эти гарантии?
– Ты сам сказал, что Милкоф не создаёт впечатление глупого человека. Кем бы он ни был, но это очень хитрый, расчётливый и предусмотрительный человек. А такие люди не верят никому, кроме себя. Не хотелось бы иметь его в качестве врага.
– Что делаем?
– Наблюдаем за его поведением во время полёта. Решим на орбите Миноса. Мало ли как он себя проявит за это время. В конце концов, последнее слово всё равно остаётся за нами.
– Хорошо. Тогда я постараюсь не спускать с него глаз.
Оба замолчали, и только тихий рокот двигателя, да попискивание колонки навигатора нарушали тишину. Грэй прошёлся по рубке, для порядка осмотрел показания приборов и вышел. Делать тут, в сущности, было нечего. Бортовой искусственный интеллект и сам отлично справится с полётом. А, если возникнет что-то непредвиденное, вызовет командора по коммуникатору. Короткий коридор оканчивался лестницей на жилой ярус. На кораблях такого класса капитанская рубка всегда была на уровень выше, в отсеке, где основную площадь занимала электроника. Да и, в этом случае, снижалась возможность того, что кто-то из праздношатающихся пассажиров забредёт сюда. А вероятность такого всегда есть.
