- Короче, тут такое дело. Вот, - Влад кивнул на переноску, демонстрируя спящего младенца.
Георгина Рудольфовна приподняла криво нарисованную бровь и снова затянулась. Мазнула безразличным взглядом по ребёнку, затем придирчиво изучила прикид сына:
- И вот на это ты тратишь мои деньги? В этих джинсах ты выглядишь как гей.
- Мама! – раздражённо нахмурился Влад. – Ты видишь, кто у меня здесь? Или джинсы тебя волнуют больше?
- Не хочу, чтобы соседи думали, что мой единственный сын – заднеприводный.
- Ладно, я понял, прости, что побеспокоил, - Влад опустил переноску и направился к двери.
- Да стой ты. Покажи, - окликнула его мать и, сунув окурок в переполненную пепельницу, наклонилась, разглядывая ребёнка. - Гляди-ка, почти как ты в детстве. Хорошенький был, щекастый, а сейчас… Что за мода, - брезгливо окинула взглядом дырки на его штанинах. – Так чей это ребёнок?
- Не знаю… Может быть, мой.
- Может быть? – выпрямилась.
- Да не знаю я! Подбросили, со словами, что это мой сын.
- А ты не уверен?
- Нет.
- Ну так вот – это твой, - констатировала Георгина Рудольфовна и потянулась в карман за пачкой Мальборо.
- Блин, ты можешь не курить, хотя бы пока здесь ребёнок? – Влад был зол, просто в ярости! Он уже трижды пожалел, что приехал сюда. Ясно как белый день, что она ему не поможет.
Но ещё больше разозлило то, с какой уверенностью она приписала ему отцовство. Ни секунды не сомневаясь!
- Короче, чего от меня-то требуется? – устало проскрипела она, опускаясь в продавленное кресло. Пожелтевшие от никотина пальцы теребили незажжённую сигарету.
- Я завтра буду звонить в опеку, что-то решать… с ним, но до завтра мне нужна помощь.
- А я-то тут при чём?
- Ну ты же женщина, разбираешься, как там его переодевать, кормить. Я ведь ни черта не соображаю!
- Сам накосячил, сам и разбирайся. А если тебе завтра опять подкинут сопляка, снова мне притащишь? Башкой надо думать, прежде чем на девок залазить. Такой же, как папаша – бесхребетный олух, с мозгами в ширинке, - скривилась она и уставилась в пыльное закупоренное окно.
На лице - отпечаток лютой ненависти, под которую она удачно зашлифовала раненное женское самолюбие и душевную боль.
Пылинки плясали в пробивающемся сквозь мутное стекло солнечном свете; мать молчала, Влад тоже.
- Значит, не поможешь?
Ответ был очевиден.
- Извини, у меня полно дел. Мне сегодня ещё на работу после обеда, - равнодушно бросила она, стряхнув с себя груз воспоминаний. - Кстати, ты думаешь поднимать свою задницу и куда-то устраиваться? Или ты рассчитываешь, что будешь вечно сидеть на моей шее? Этот месяц – последний, когда я перечисляю тебе деньги, у меня их у самой не бездонная пропасть.
- Можешь не перечислять – обойдусь, - Влад перехватил удобнее переноску и теперь уже точно пошёл на выход.
- А чего ты психуешь, я не пойму? - крикнула ему в спину мать. - Пора становиться взрослым, тебе не кажется? Пора нести ответственность за свои поступки и проступки. Заделал ребёнка – воспитывай!
- Что-то она, мамаша его, не сильно парилась с ответственностью – подкинула и свалила.
- И правильно сделала, что подкинула. Надо было и мне тебя в своё время папаше сплавить. Глядишь, начал бы ценить материнскую заботу, - чиркнув спичкой, глубоко затянулась. – Как зовут-то?
- Кого? – раздражённо обернулся Влад.
- Сына твоего.
- Это не мой сын! – по слогам произнёс Влад и потянул на себя ручку двери.
