Называю улицу, дом и подъезд. Шатен включает музыку, откидывается на сиденье.
А я сжимаю ткань юбки пальцами. Все еще не могу прийти в себя.
До меня доходит, что из лап одного похотливого козла я попала к двум другим мужикам.
И неизвестно, домой меня везут или куда-нибудь в лес…
— Как тебя зовут? — шатен просовывается между сиденьями, с ухмылкой меня осматривает. — Необычная ты такая…
Молчу.
Боже, не говорите со мной! Не обращайтесь!
— Я заплачу, — тихо говорю, губы облизываю, — за бензин и…
— Боже, — раздраженно стонет брюнет, — откуда ты такая взялась-то?
Дальше диалог не клеится.
— Приехали, — спустя минут десять мы сворачиваем к моему дому.
Машина подъезжает к нужному подъезду. Брюнет глушит мотор.
— Спасибо, — вылезаю из машины и припускаю к двери.
Набираю номер квартиры дрожащими пальцами. Так страшно! Все мои самые жуткие кошмары ожили этим вечером!
Домофон пикает.
А внедорожник все еще стоит. Резко разворачиваюсь и встречаюсь взглядом с брюнетом. Он курит в открытое окно и глядит на меня. Пристально. Изучающе.
По коже бегут липкие мурашки.
Распахиваю дверь, слышу сзади рев мотора.
Уехали, ну, слава богу. Поднимаюсь на пятый этаж, в нашу с мамой квартиру.
Мы живем вдвоем, папа умер, когда мне было десять. Спустя три года мама снова вышла замуж.
Отчим был хорошим и добрым. А еще у него было два сына. Олег и Егор. Олег старше меня на одиннадцать лет, а Егор на десять.
Но у нас так и не вышло стать нормальной семьей. Отчим с мамой начали ругаться спустя два года после свадьбы. А сводные братья особо меня не любили.
Мы жили в разных частях особняка, а когда мне стукнуло четырнадцать, они и вовсе покинули отчий дом. Два года мама и отчим пытались что-то склеить. А потом мы уехали.
Мама сказала — не сошлись характерами.
Но там что-то другое. Помню, как она больше года плакала каждую ночь. Он звонил, писал. Но мама потом и вовсе сменила номер телефона.
Дверь открыта. Мама всегда так делает, если я забываю ключи и звоню в домофон.
— Тося! — бросается мне на шею, как только я переступаю порог квартиры. — Доченька, где ты была? Я уже готова была звонить по больницам!
— Я… — не нахожусь с ответом сразу.
Мама очень переживала за меня, когда случилась беда. Защищала. А теперь… снова…
— Господи, что с тобой такое?! — она в ужасе осматривает мои рваные вещи. — Милая…
— Мам, я…
— Тось? — с кухни к нам выходит мужчина.
— Дядя Боря? — глазам своим не верю.
Отчим?! Точнее, бывший отчим. А они вообще бывают бывшими? Мысли появляются, цепляются друг за друга, путаются и испаряются.
— Тося, я…
— Все хорошо, мам, — направляюсь в свою комнату.
— Я пойду, — слышу шепот в коридоре, — ты звони, если что. И предложение мое в силе.
— У Тоси есть работа, Борь, — голос мамы необычайно нежный и спокойный.
Они помирились?
— Хорошо. Я поеду.
Звук поцелуя.
А мне безумно неловко. Мама заслужила счастье, а вынуждена возиться со мной.
После изнасилования она всю себя посвятила моей реабилитации. И хоть насильник мертв, выкарабкаться оказалось сложнее, чем я думала.
Год работы с психологом, а я все равно остолбенела сегодня.
— Тося, — мама толкает дверь, когда я скидываю с себя грязные вещи, — что случилось? Почему ты так задержалась?
Говорить или нет?
Разворачиваюсь. На щеках мамы пылает румянец. Губы припухли. Я не имею права лишать ее счастья.
— У вас все снова… закрутилось? — тихо спрашиваю.
— Не уходи от темы, Антонина, — строго говорит.
