Увы, это я могу – вытворить, когда выпью сверх меры. И пусть такое было один-единственный раз – три года назад на дне рождения Инги Старовойтовой, но мне хватило навсегда.
5. 5
Тогда, три года назад, Инга Старовойтова собрала нас в VIP-персоне – клуб модный и очень пафосный: вышколенный персонал, изысканный антураж, манерная публика, никакой гопоты, наезжающих на каждого, кто не так посмотрел, никаких барыг, толкающих колёса по углам, никаких пьяных парочек в уборных.
Даже охранники больше похожи на гангстеров времён Великой депрессии только без шляп и без Томпсонов через плечо: сплошь чёрные тройки, галстуки, начищенные туфли и непроницаемые лица.
И вот в таком благопристойном заведении я умудрилась показать себя во всей красе. Напилась – ещё тогда по неопытности, впервые в жизни – и отплясывала… так по-дурацки, жуть. Потом вообще упала, кто-то меня поднял, и я продолжила дальше исполнять идиотские пируэты. А позже, видимо, утомившись, раскинулась на диванчике, тоже так, не особо изящно. Ещё и на блузке пуговицы почему-то оказались застёгнуты наперекосяк.
Но самое ужасное – это лицо. Оно было просто омерзительное, как бы я себя ни любила. Такое невменяемое, с поплывшим макияжем, с открытым ртом и стеклянными глазами. Брр! Гадкое-прегадкое зрелище! Даже меня передёрнуло от отвращения.
Откуда я это знаю? Видела. Потому что какая-то сволочь отсняла мои выкрутасы, а затем весь этот позор выложила в сеть, всему миру на обозрение.
Кто-то из наших кинул мне ссылку на ютубе – любуйся, звезда рунета! Сколько просмотров за один день!
До сих пор вспоминать стыдно и тошно. Я и просто смотреть те кадры без мучительного содрогания не могу, а там ведь под видео ещё и комментарии были просто смертоубийственные. Километровая лента отборных… эпитетов и пожеланий стать бесплодной, сдохнуть, вообще не рождаться.
Хорошо, что мама и отец про тот ролик ничего не узнали. Потому что если б это увидел отец – он бы сразу меня убил, а если б мама – я бы сама умерла.
С того дня два года я не пила ничего крепче кофе, чем страшно раздражала всех в нашей компании. Вика Лапшина даже пыталась тайком подлить мне водку в сок, только я сразу ощутила посторонний привкус.
Ну а теперь стараюсь если и пить, то лайтовое и немного. Хотя бывают исключения, бывают… Вот как на девять дней. Или как сегодня.
А всё потому что я потеряла свою опору, мне не за что держаться и мне на всё плевать. И на себя, и на окружающих. Иногда даже хочется устроить что-нибудь этакое, чтобы всех шокировать, а некоторых – очень-очень огорчить. И чем хуже – тем лучше.
Но Киселёв бдит. У него как-то легко и просто получается ладить со мной, в каком бы состоянии и настроении я ни находилась, а потому удерживает от всяких необдуманных поступков.
– Спасибо тебе, Русланчик, – прочувствованно сказала я. – Если бы не ты, я бы так и торчала тут одна, грузилась бы, как обычно. А ты подарил мне желание жить.
Киселёв лишь снисходительно улыбнулся на мой пьяный пафос.
– Нет, правда! – настаивала я. – Ты не понимаешь. Я каждый день хотела умереть. То есть не хотела жить, это же немножко другое? Варианты там всякие самоубиться я не искала, но… А ты пришёл, вытянул меня на берег, накачал этим гадким пивом и мне полегчало. Мне хочется жить! Понимаешь? Ты – настоящий друг. Ты – единственный друг.
– Слушай, Энжи, есть и другие способы, если что. От них полегчает ещё больше. Ты не просто захочешь жить, ты летать захочешь.
