Мажусь кремом от загара, волосы собираю в хвост.
Долго кручусь перед зеркалом. Не знаю даже, почему я так беспокоюсь о своей внешности. Но почему-то хочется быть прям красоткой. Вдруг кого из мальчиков встречу?
Спускаюсь.
— Пойдем, — бабуля тоже принарядилась, — заодно к кузнецу забежим, он мои инструменты починить обещал.
— Что за кузнец такой? Высокий накачанный бородатый дед? — хихикаю.
— Тю на тебя, внучка! Стара я уже для подобных выкрутасов, — смеется она.
— Почему? Вон дед Арсений всячески показывает, как любит жену. Постоянно её целует. Почему ты себя хоронишь?
— Верочка, — вздыхает она, — ну куда мне романы-то крутить?
Даю себе зарок: внимательно оценить кузнеца и, если что, придумать план, как его с бабулей свести. Не хочу, чтобы она была одинока, но и абы кому не отдам!
— Ну ты платье-то новое надела явно потому, что не хочешь крутить романы, — смеюсь.
Она краснеет. Ясно всё. Значит, присмотрюсь к этому кузнецу внимательнее.
Наша деревня небольшая: одна широкая улица и дома по обе стороны. Половина покосилась и обветшала, там в основном пенсионеры живут. А рядом с ними богатые кирпичные и деревянные коттеджи.
— Людно тут сегодня, — смотрю по сторонам, отмечая, что почти в каждом дворе стоит машина.
— Да, и молодёжи много, говорят, — хмыкает бабуля, — за парнями твоими глаз да глаз нужен.
— Ну, они не совсем мои, — улыбаюсь, вспоминая каждого.
— Девки-то шустрые тут у нас, — хмыкает бабушка, — Светка, говорят, каждый год на аборты бегает.
— Ужас какой!
— Да. И мужиков меняет. Всех деревенских уже перетрахала.
— БА! — смеюсь, — что ты такое говоришь?
— Ну а как это ещё называется? Гулящая девка она, все соседние посёлки в округе знают.
— А дед Арсений её кому-то из парней сватает, — от этих слов внутри начинает неприятно покалывать.
Блин, я ревную…
Это что же получается — у меня теперь тройной уровень ревности? Или получится заглушить её, переключившись на другого? Как это вообще работает?
— Арсений просто старается видеть в людях хорошее. Это его черта, за которую Люда его так сильно полюбила, что не смогла оставить. Гулял он, Веруня, по молодости.
— Да ладно? Он?
Вспоминаю нежный, полный любви взгляд, которым дед Данилы смотрел на жену. Он ей изменял?!
— Да, милая. Давно это было, правда, когда дочка их только родилась. Чуть до развода не дошло. Ему тогда как раз повышение дали и помощницу личную.
— Оу…
— А ещё поговаривают, что семья вторая у него была. В другом городе, куда в командировку мотался.
— Ничего себе! — искренне недоумеваю, как его жена такое простила.
— Я судить не берусь, но сейчас, с высоты опыта и возраста могу сказать, что Люда-то мудро поступила. Она не стала расставаться, к семье своей уехала. Арсений её возвращал три года, представляешь?
— Ого! И она с младенцем три года одна…
— Там семья помогала, но тяжело было, да. Однако это мозги мужу её на место вернуло. Осел Арсений, больше из семьи никуда. Стал образцовым мужем. Понял, как жена и дочка важны для него.
— Наверное, это можно назвать хэппи эндом?
— Вроде того. Но сейчас, когда я вижу Людку и Арсения, нет-нет, да и проскальзывает холодок-то. Он-то её обожает. А она его измен не забыла. Они оставили на её сердце незаживающие шрамы.
Так оно и бывает. Но я бы никогда не простила! Брр! Мы выходим из деревни. Идём мимо церкви и кладбища в соседнюю деревню. Солнце нещадно палит, погода просто великолепная!
