Дверь открылась, появился тот самый бандит, который в машине пытался стащить с нее джинсы. Маленький, щуплый, а каким крутым он казался самому себе!
– А ты почему одета? – нахально спросил этот прыщ.
Сдерживать его было некому, и Наташе ничего не оставалось, кроме как спрятаться от него в парилке.
Он попробовал открыть дверь, но Наташа крепко вцепилась в ручку, еще и ногой уперлась в косяк, чтобы этот недомерок не смог ничего с ней поделать.
– Ну и подыхай там! – донеслось из-за двери.
В парилке было невыносимо жарко. Наташа очень скоро поняла, что здесь не выживет. На ум ей пришла ящерица, которая отбрасывает хвост, чтобы уцелеть. Может, ей лучше было бы переспать с бандитом, чем загнуться здесь от теплового удара?
Ответ на этот вопрос оказался отрицательным. Но ум девушки продолжал пульсировать в поисках спасительной мысли. Если бандитский недомерок не смог открыть дверь, значит, он не справится с Наташей. Дверь до сих пор закрыта, стало быть, этот тип тут теперь один. Все куда-то уехали, а он остался.
Наташа решила, что столкнет его в бассейн и убежит. Она улыбнулась, радуясь своей находке, хищно сощурила глаза, настраиваясь на борьбу, и толкнула дверь от себя. Но, увы, она не открывалась. Недомерок намертво заблокировал ее. А раскаленная печь казалась девушке полыхающим обломком слишком уж близкого солнца. Она выключила ее.
Вторая заповедь разведчика такова: виноват – отвечай. Егор не выполнил боевое задание. Деньги он забрал, освобожденного пленного увел, но, как и ожидалось, попал в переплет. Боевики со всех сторон обложили разведчиков, тем пришлось пробиваться к своим. К счастью, потерь удалось избежать.
А дома, на базе, состоялся жесткий разбор полетов. Но ведь по-другому и быть не могло.
– Фролов, тебе нравится убивать? – в упор спросил командир батальона майор Акаткин.
– Нет, – ответил Егор, стоя перед ним с опущенной головой.
– Ты мстишь за отца, за брата?
– Нет.
– Ты потерял любимую девушку, ищешь смерти?
– Нет.
– Ты потерял башню? Не боишься погибнуть?
Егор пожал плечами. Эта версия оказалась самой теплой. Можно даже сказать, горячей.
– Я понимаю, ты не мог смотреть, как бандиты убивают пацана. Но ведь это не первый срыв задания! Ты постоянно лезешь в драку!
– Больше не повторится, – со вздохом проговорил Егор.
– Что?! – Майор Акаткин вытаращился на него.
Егор понурился и промолчал. Он уже давал командиру батальона слово не рисковать своей и чужими жизнями понапрасну, но ничего не мог с собой поделать.
– Я больше не могу доверить тебе не только группу, но и тебя самого! Ты хоть понимаешь, что это значит?
Егор молчал. Чему быть, того не миновать.
– В часть поедешь, а потом в отпуск, – сказал Акаткин и устало махнул рукой.
Егор с подозрением посмотрел на него. Что-то не то на уме у майора. В отпуск прямо сейчас, посреди лета, жаркого во всех отношениях? Похоже, Акаткин просто списывает его со счетов.
– Сколько ты уже воюешь? – выдержав паузу, спросил майор.
Егор глянул на него исподлобья. Двенадцать календарных лет, из них полтора года в Афгане, два – в Чечне, еще столько же – в условиях, приближенных к боевым. Через месяц набежит ровно двадцать льготных. Именно на это Акаткин и намекал.
– Мне всего тридцать лет.
– Мне тоже, – сказал Акаткин. – Но я уже майор. – В сорок, если повезет, стану генералом. А ты так и останешься прапорщиком. Даже если тебе очень-очень повезет.
