– Нет, – сказал Олег, – оттого, что мех красивый… Да и вообще у многих народов добыть его шкуру считалось подвигом. Вот ирбисы и прячутся от людей… Их много погибло…
– И на них до сих пор охотятся? – спросила Еремеева.
Олег хотел было ответить, но Леший вдруг подскочил, завертелся, заухал басом, потом запричитал и бросился куда-то за кусты и камни.
– За ним! – не раздумывая, крикнул Розовый Дракон.
В два шага друзья оказались в рощице, стиснутой серыми утёсами. Леший скакал и приплясывал впереди.
– Это звериная тропа, – сказал Олег, указывая на едва заметную тропку, ныряющую под кусты, – по ней животные ходят.
– Туу-т, туу-т, тут! – то завывал, то выстукивал, как дятел, за кустами Леший.
Треща ветками и выпуская пар, первым на зов бросился Розовый Дракон, за ним ребята и Лексикон, придерживающий шляпу.
Прямо на тропинке лежал кто-то пушистый, серебристый и с серыми пятнами по всему меху.
Леший стоял перед ним на коленях и гладил зелёной ладонью его голову.
– Ирбис! – восхищённо выдохнул Олег. – Снежный барс, самый скрытный кот в нашей стране!
Ирбис слегка повернул голову, и Еремеева воскликнула:
– Ребята! Он плачет!
И действительно, из янтарных глаз зверя, оставляя мокрые следы, по серебряному меху стекали слёзы.
– У него какой-то шнурок на шее… – всмотревшись, сказал Димка. – Смотрите, как дышит тяжело. Это не шнурок! Это петля! Как же она называется…
– Это проволочная петля! Удавка, такой проволочный капкан. Эти петли почти не видно, и ирбисы в них попадают, когда идут по дороге, по которой привыкли ходить всю жизнь, – подсказал, переводя дух, подоспевший Лексикон.
– Их браконьеры ставят! – возмущённо выкрикнул Олег.
– Леший! – закричала Еремеева, бросаясь вперёд. – Да вытащи же ты ему голову! Скорее!
Ирбис, собрав последние силы, глухо зарычал, Еремеева отскочила, а Леший, подняв на неё свои зелёные, как листва, глаза, продолжал только гладить серебряный мех.
– Ну что же ты! – вновь крикнула Еремеева и заплакала.
– Он не может, – сказал Розовый Дракон и обхватил её тёплой лапой за плечи.
– Не может, – повторил Лексикон. – Он, как и мы с Драконом, – житель волшебного мира, а эту пакость сотворили люди и исправить могут только люди… Здесь наше волшебство бессильно. Человеческую злобу может осилить только человеческая доброта…
Димка с Олегом переглянулись и, не сговариваясь, кинулись к ирбису. Тот зарычал пуще прежнего, но они, не обращая внимания на его рык, не думая о том, что он хищник, и когти у него куда больше, чем у домашнего кота Барсика, принялись срывать петлю с его шеи! Леший всё так же держал зверю голову и бормотал что-то, а тот, словно понимая, что ему хотят добра, расслабил своё напрягшееся было тело и через несколько минут оказался на свободе. Но с места не сдвинулся. Димка с Олегом на всякий случай отскочили, а Леший, так же бормоча, продолжал гладить одной сучковатой рукой голову ирбиса, а кулаком другой утирать свой нос.
И вдруг Еремеева подошла к освобождённому ирбису и, ничуть не боясь его клыков, тоже принялась гладить его мех, и большущий зверь повернул к ней голову и… замурлыкал! Еремеева засмеялась, а Леший что-то ещё прошептал ирбису в круглое меховое ухо, встал, резко отпрыгнул за кусты и протяжно зааукал оттуда.
Шаг, два, и все вновь оказались у берёз, на берегу пруда дачного посёлка, а Леший исчез, только словно ветерок по деревьям пробежал.
