Всем их бытом обычно занимался Алёша Миронов. Сельский житель, он легко умел договариваться с местными и с колхозным начальством, при необходимости быстро и ловко ремонтировал окна, двери и крыльцо в доме, где их селили, и всегда помогал студенткам, которых выбирали поварихами. Наташе и Лидочке часто доставалась эта участь, но обе девочки любили и умели готовить и испытывали особую гордость, когда орава молодых голодных ртов уходила с обеда сытой и довольной.
Алёше всегда удавалось вполне сносно организовывать быт группы в колхозе, он специально возил с собою инструменты – топор, пилу. А ещё он защищал девочек от назойливого внимания местных парней: вид рослого, загорелого, обнажённого до пояса Алёши был весьма внушительным.
Однажды их привезли в Кукушкино, где разместилась третья бригада колхоза имени Калинина. Бригадир Николай Меняйло – здоровенный, толстый и наглый мужик – был тут царь и бог. От него зависели и условия жизни колхозников, и их заработок, никто не смел ему перечить. Он был очень удивлён, когда Наташа с негодованием оттолкнула его и убежала в дом, едва он попробовал ухватить её за талию.
Меняйло в тот день привёз студентов к дому, где им предстояло жить, оставил им ведро с пшеном и несколько караваев хлеба и, обещая вечером завезти остальные продукты и дрова, исчез. Ни в этот день, ни через сутки, ни через двое он не появлялся. Алёша сходил к нему в дом, где ему сказали, что бригадира вызвали в правление и когда он вернётся – никто не знает.
Соседская бабушка, отозвав Алёшу в сторонку, сказала, что Меняйло никуда не уезжал, днём он сидит дома, а вечерами ремонтирует свой старый «козлик», полученный в колхозе.
На третью ночь, когда хорошо стемнело, а поварихи – Наташа и Лидочка – пригорюнившись, сидели на крылечке и не знали, чем и как кормить завтра ребят, которые уже третий день перебиваются на этих сухих караваях местного хлеба, Алёша и с ним двое крепких ребят вышли на крыльцо. В руках у них были лопаты, топор и пила. Алёша велел подружкам не горевать: они скоро принесут дрова – и завтра можно будет сварить кашу.
Ребята вернулись часа через два. Они несли охапки досок, явно от какого-то строения, ещё два раза уходили и возвращались с такими же охапками. Возле дома они быстро порубили доски на куски для очага и уложили на веранде их жилища, при этом хитро пересмеиваясь. Девочки поняли, что ребята сотворили что-то, из-за чего может разразиться война с местными. Но Алёша успокоил подружек. Им нечего бояться, а на крайний случай у него имеется запас «стратегического оружия».
Утром, около шести, когда каша в котле уже аппетитно побулькивала и на огне закипал большой закопчённый чайник, к поварихам с руганью и матом прибежал Меняйло. Красный от ярости, он размахивал кулаками, тряс своим громадным животом и угрожал сейчас избить, а потом пересажать всех проклятых студентов, от которых только и пользы, что драки с местными хлопцами да кормёжка этих дармоедов за счёт колхоза. Из его криков девочки поняли, что, когда утром Меняйло вышел во двор «до ветру», на месте, где ещё вчера стояла новенькая, только весной выстроенная им из нового тёса уборная, было ровное место, гладкое, присыпанное песком из кучи, лежавшей тут же во дворе. Ему не понадобилось много времени, чтобы понять, чьих рук это дело; он сейчас же поедет в правление и всем им покажет! Вот же, на веранде лежат доски от его уборной!
