Место и время действия. Москва, 1992 год. В условиях тогдашнего безвременья попасть в процветающую иностранную компанию считалось верхом везения!
К господину Ану я пришла, едва выпустившись с филологического факультета МГУ, в качестве личной помощницы и переводчицы – разумеется, по рекомендации «правильных» людей. И, естественно, не с корейским, а с английским языком. Мистер Ан, хотя и был этническим корейцем, в свободное от работы время проживал в Нью-Йорке, и английский знал практически как родной. Только вот самого его в «новой свободной России» понимали далеко не все…
Для обеспечения полноценного функционирования мистера Ана в условиях «сумасшедшей» Москвы и нужна была я. Получала я у него сто пятьдесят долларов в месяц – по тем временам едва ли не целое состояние!
За эти сказочные деньги я не только сидела в офисе «от забора до обеда» и переводила на русский многочисленные переговоры, но и сопровождала своего шефа по всяким пафосным местам столицы, доступным в те годы только иностранцам. В компании своего босса я, можно сказать, почти привыкла завтракать исключительно в «Венском кафе» Хаммеровского центра, на коктейль заезжать в «Шаляпин-бар» в свежеотреставрированном «Метрополе», а ужинать – на казавшемся мне тогда невероятно крутым теплоходе «Александр Блок». В общем, по тем временам образ жизни у меня выглядел почти что гламурно. (В качестве представителя фирмы-спонсора однажды я даже оказалась в числе почетных гостей на открытии первого московского ночного клуба «Арлекино»!)
Наша компания (господин Ан любил называть ее корпорацией) занималась поставками в Россию товаров народного потребления. А попросту говоря, с прибылью почти в 200 % торговала в Москве модными шмотками и аксессуарами. С упором на жутко популярные в то время изделия из ангоры. Всяческие ангорские кардиганы, свитера, шарфы и даже пальто «честно» производили в Сеуле. «Родными» были также реализуемые в моем БГ бижутерия и свадебные платья (очень красивые, кстати говоря).
Что же касается всех остальных нарядов, то… просто в шоуруме нашего офиса мы, сотрудники, ежемесячно вывешивали (предварительно срезав этикетки) «новые образцы», которые мистер Ан самолично закупал в Америке и Европе. Затем торжественно приглашали взглянуть на «новую южнокорейскую коллекцию» товароведов самых элитных на тот момент магазинов Москвы – Петровского пассажа, ГУМа, ЦУМа, двух уцелевших «Березок» и пары-тройки центральных универмагов. Товароведы придирчиво рассматривали безупречные (у мистера Ана был отменный вкус!) модели из миланских, парижских и манхэттенских бутиков, затем дружно принимались восхищаться, как прекрасно шьют в Корее.
Мы (кроме меня из русских в нашей конторе служили еще секретарша и менеджер по контрактам) тихо меж собой хихикали. Потому что именно нас (по причине весьма экономного отношения корейцев к оплачиваемой рабсиле) заставляли спарывать с «корейских образцов» брендовые лейбаки, что казалось нам тогда прямо-таки богохульством! Затем отобранные товароведами модели фотографировались (нами же), и снимки отправлялись факсом в Сеул. Гд е на принадлежащей господину Ану фабрике несколько цехов трудолюбивых как пчелки корейцев круглосуточно строчили, ориентируясь на наши полароидные снимки и выдавая на-гора крупные «корейские товарные партии». Которые затем торжественно переправлялись в Москву и прекрасно, буквально на ура, распродавались в уже упомянутых магазинах. Правда (но это уже исключительно по инициативе самих реализаторов). Под маркой европейских производителей. Вот такой «круговорот вещей в природе» организовал наш ушлый мистер Ан. Не без помощи, конечно, прибитого тогдашним дефицитом руководства московских элитарных торговых точек.
