– Без ваших объяснений следствию не обойтись. Ведь это вы задержали подозреваемую?
Литвинов почему-то тяжело вздохнул и кивнул:
– Я.
– Расскажите, как всё произошло.
– Я шёл к себе домой, лифт я не люблю, поэтому поднимался по лестнице, только поставил вторую ногу на площадку, как из квартиры вылетает девчонка и прямо на меня. Я и растеряться не успел, а она машет рукой на дверь и шепчет охрипшим голосом: «Там брата моего убивают». Ну я девчонку в сторону, сам в квартиру.
– Вы что же, не побоялись?
– Если честно, – признался парень, – я испугаться не успел. Рефлекс сработал.
– Хороший рефлекс, вас же подстрелить могли.
– Я тогда об этом не подумал. Да и времени на раздумье у меня не было. Вбежал я, значит, в квартиру и увидел девушку! В руках у нее был пистолет. А сосед лежал на диване. Я почему-то сразу понял, что он неживой. Пистолет я отнял, девушку запер и вызвал «Скорую» и полицию.
– Вы ни к чему там не прикасались?
– Нет, конечно, я что, дурной, что ли? – пожал плечами Литвинов. – Только до пистолета, иначе как бы я её обезоружил.
– Марат Сергеевич, а соседа своего вы хорошо знали?
– Какой там, – отмахнулся Литвинов, – они же квартиру недавно купили и прожили в ней от силы три недели. Вроде они только поженились.
– Точно, – подтвердил следователь, – в начале мая, и квартиру эту молодым родители купили.
– Но вроде бы эта девушка с пистолетом не жена убитого парня, – с сомнением проговорил Марат.
– Не жена. Это его бывшая.
– Вот оно что, – протянул сосед, – ни одна фурия не сравнится с брошенной женщиной.
– Ваша правда, – вздохнул следователь. И спросил: – А сестру убитого вы сразу узнали?
– Девчонку, что ли? – удивленно спросил Марат.
– Да.
– Я её вообще не узнавал, так как не видел до этого ни разу.
– Она что же, раньше не приходила к брату?
– А мне почём знать? Я же говорю, они жили в этой квартире без году неделю. А я соседей на своей площадке месяцами не вижу.
– Вот жизнь пошла, – вздохнул следователь с сожалением, – а раньше все всё друг про друга знали.
– Мало ли что было раньше, – отозвался Литвинов, и по его тону следователь догадался, что Марата не слишком печалят произошедшие за последнее время изменения в общественной жизни.
– Ну, что ж, – сказал Наполеонов, – у меня пока к вам больше вопросов нет. Возможно, вас потом попросят опознать Потапову.
– Да, пожалуйста, – отозвался Литвинов равнодушно, – раз надо, так надо.
Чуть позже секретарь Элла Русакова сообщила следователю, что пришла Ирина Евгеньевна Окунева.
– Одна? – удивлённо спросил он.
– Одна.
– Вот чёрт! Она же несовершеннолетняя, должна была прийти с кем-то из взрослых. Ладно, зови её.
В кабинет проскользнула худенькая девчушка в светлых брюках и футболке. Волосы у неё на макушке были стянуты в конский хвост.
– Ирина Евгеньевна, здравствуйте, – проговорил следователь.
– Здравствуйте, – обронила она бесцветным голосом.
– Наша беседа, к сожалению, не состоится.
– Почему? – без всякого интереса спросила она.
– Вы должны были прийти в сопровождении взрослых…
– Мне уже шестнадцать, – перебила его она, – вот мой паспорт. А взрослым сейчас не до того.
Наполеонов заметил, что глаза девушки заблестели.
– Хорошо, – сказал он, – проходите, садитесь.
Она молча прошла и села на указанное им место.
– Ирина Евгеньевна, я приношу вам свои соболезнования.
– Не надо, – девушка прижала ладонь ко рту.
Следователь видел, что она изо всех сил старается сдержать рыдания. И не стал торопиться с началом разговора.
