Петра последний раз взглянула на себя в зеркало и нахмурилась. Как сказал Никатор, она выглядела восхитительно, но дочь Эстел не должна была так выглядеть сегодня. Только невеста должна быть в центре всеобщего внимания.
– Что-нибудь немного более сдержанное, я думаю, – пробормотала Петра.
Она выбрала более темное, более скромное платье. Потом забрала свои роскошные волосы в строгий пучок и снова внимательно посмотрела на себя:
– Уже лучше. Теперь никто и не посмотрит на меня.
Невеста уже поселилась в большом особняке и теперь занимала апартаменты, предназначенные для хозяйки дома. Петра заторопилась, чтобы сказать ей последние напутственные слова перед началом церемонии.
И тут все пошло наперекосяк.
Эстел вскрикнула, увидев дочь:
– Дорогая, как тебе пришло в голову одеться так? Ты похожа на гувернантку Викторианской эпохи.
Петра, привыкшая к бесцеремонности своей матери, не посчитала это оскорблением.
– Я решила одеться попроще. Это на тебя все будут смотреть, а ты выглядишь совершенно потрясающе. Ты будешь самой красивой невестой всех времен!
– Но люди знают, что ты моя дочь, – простонала Эстел. – Если ты будешь выглядеть женщиной среднего возраста, что скажут обо мне?
– Может, тебе сделать вид, что я не твоя дочь? – сострила Петра.
– Не шути так. Ты должна выглядеть юной и наивной. Подумай о моем имидже!
– Извини. Мне пойти переодеться?
– Да, только быстро. И распусти волосы.
– Хорошо. Я переоденусь. Приятного дня!
Выйдя из комнаты, Петра улыбнулась. Слава богу, что ей было присуще чувство юмора.
Вернувшись к себе, она снова переоделась. Опять в то элегантное голубое шелковое платье, в котором была раньше, и распустила волосы, которые роскошной волной упали ей на плечи. Потом она спустилась вниз, где уже собирались гости. Петра здоровалась со всеми, улыбалась и говорила нужные слова, но мыслями была далеко... Она пристально разглядывала мужчин, пытаясь увидеть Лисандроса Димитриу.
То короткое время, которое они провели вместе много лет назад, теперь казалось ей каким-то сном, но она всегда интересовалась Лисандросом. Следила за его карьерой, насколько могла, ловила редкие детали его жизни, просачивающиеся наружу. Он не был женат и с тех пор, как после смерти своего отца стал главой Судостроительной компании Димитриу, жил один. Это было все, что дозволено знать миру.
Время от времени Петре попадался на глаза какой-нибудь снимок, на котором она узнавала того человека, которого встретила в Лас-Вегасе. На этих снимках лицо его выглядело грозным, но в ее памяти всплывало другое лицо – лицо наивного, лишившегося иллюзий, молодого влюбленного человека, простонавшего: «Я считал, что могу доверять ей», словно это было самое большое преступление в мире.
Недавние снимки показывали мужчину, рано ставшего суровым. Было трудно поверить, что это тот самый человек, который прильнул к ней на той высокой крыше, ища спасения не от физической опасности, которую добровольно искал, а от демонов, воюющих в его голове. К чему привело его тогдашнее отчаяние? Не поддался ли он желанию разрушить все, в том числе свое сердце? Что бы он сказал, если бы они встретились сейчас?
Петра не была непорочной девушкой, не была и недотрогой. За прошедшие с тех пор годы она успела побывать замужем, развестись и сполна наслаждалась мужской компанией. Но та встреча, короткая, но пугающе яркая, жила в ее памяти, сердце и чувствах.
