Костя заметил неприкрытое любопытство попадавшихся на их пути прохожих и людей, мирно ведущих беседы на лавочках в тени навесов жилых домов. Все они пристально вглядывались в черты его лица, как будто пытаясь прочесть на нём имя незнакомца, а затем провожали его взглядом до самого момента, когда тот, сворачивая в очередной переулок, не пропадал из вида.
Несмотря на то, что дорога с приличным углом уклона вела вверх, Костя совсем не ощущал нагрузки на ноги – идти было легко и казалось, что если он подпрыгнет, то сможет запрыгнуть на невысокое здание, а если побежит, то достигнет пика этого холма за считанные секунды, не затратив, при этом, ни единого джоуля своей физической энергии. Но причин для прыжков и бега не было, и он продолжал следовать за безмолвной парочкой, разглядывая по пути диковинные декоративные деревья, высаженные вдоль широкой улицы, на которую они только что вышли. Деревья были примечательны тем, что из почвы выходил не один ствол, а целая дюжина и на высоте около трех метров от земли они закручивались в спираль по часовой стрелке, а их кроны ровной пирамидальной формы были перевернуты плоскими квадратными основаниями вверх, поглощая ультрафиолетовые волны красно-бурой листвой, свернутой в небольшие трубочки.
Ещё Костя приметил факт полного отсутствия в городе каких-либо животных и птиц – было тихо и очень непривычно: никакого шума от техники современных мегаполисов, никаких рекламных билбордов – по ощущениям, нахождение здесь было схоже с нахождением на погосте. Единственный привлекающий всеобщее внимание звук, был звук гулко отражающегося от стен шлёпающего по каменной брусчатке Костиного ботинка.
Широкая улица вывела идущих на верхнюю площадь, пройдя через которую, они оказались у дворца из белого мрамора грациозно выстроенного и великолепно вписавшегося в архитектурный ансамбль этого места. Над входом, огромными золотыми буквами красовалась надпись «Quies vivere, quias decedere» ( с лат. Умел пожить, умей и помереть). Костя прочел фразу без труда и знал точный перевод, несмотря на тот факт, что не знал ни одного иностранного языка и, уж тем более, никогда не сталкивался с латынью в своей жизни. Спешно поднявшись по широкой лестнице все трое прошли в распахнутые створы массивных дверей, одна из лестниц в фойе привела их на второй этаж в длинный коридор по среди которого находился пункт назначения. Один из сопровождающих зашел в одну из дверей, второй резко остановился и рукой подал знак Константину, чтоб тот ждал на месте.
Табличка на двери гласила: “Следственный комитет по особым делам пересыльного пункта “Мертвятник” Верховный инспектор – херувим Ордо”. Костя только успел прочитать содержимое таблички, как дверь распахнулась, и первый сопроводитель пригласил Костю внутрь. За дверью находилась приёмная с чернявой секретаршей, сидевшей за большой тумбой и подпиливающей свои ноготки. Она на секунду бросила свой взгляд на вновь зашедшего и, не проронив ни слова, вернулась к своему важному делу.
Тип в белой тунике провел Костю через приёмную в очередную дверь, за которой находилась просторная аудитория похожая на зал судебных заседаний; сидячих мест было не много – всего три ряда по восемь кресел, обращенных к центральному помосту, на котором восседал херувим Ордо в черной шелковой мантии и белом накрученном парике. В зале, помимо херувима, находились еще несколько персонажей. Сопровождающий, всё так же молча, подал знаки Косте, чтоб тот сел на кресло и тихо ждал своей очереди.
