Когда Эванджелина встала перед статуей Люка, ее грудь сжалась от боли и стало трудно дышать. Обычно он выглядел таким беззаботным, но сейчас на его каменном лице застыла тревога: гладкая челюсть была напряжена, глаза – зажмурены, а между гранитными бровями образовалась складка.
Он шевелился.
Его каменные губы разомкнулись, словно он пытался заговорить, сказать ей что-то…
– Еще минута, и он перестанет дергаться.
Эванджелина метнула свой взгляд к задней части беседки.
Джекс непринужденно прислонился к решетке, увитой голубыми цветами, напоминающими облака, и кусал очередное ослепительно белое яблоко. Выглядел он, с одной стороны, как скучающий молодой аристократ, а с другой – как злобный полубог.
– Что ты наделал? – напористо спросила Эванджелина.
– Именно то, о чем ты просила. – Он снова откусил яблоко. – Сделал так, чтобы свадьба не состоялась.
– Ты должен это исправить.
– Не могу. – Его ответ был лаконичен, как будто он устал уже от этого разговора. – Я обратился за помощью к другу, который мне задолжал. Это можно исправить, только если кто-то займет их место. – Джекс бросил взгляд на участок зелени рядом с беседкой, где на трухлявом пне покоился медный кубок.
Эванджелина подошла ближе к сосуду.
– Что ты делаешь? – Джекс оттолкнулся от решетки, уже не так безразлично наблюдая за тем, как Эванджелина рассматривает кубок.
Если она выпьет из него, то все вернется на круги своя?
– Даже не думай об этом. – Его голос внезапно стал резким. – Если выпьешь и займешь их место, никто тебя не спасет. Ты навек обратишься в камень.
– Но я не могу оставить их в таком виде. – Эванджелина отчасти разделяла мнение Джекса. Она не хотела становиться статуей в саду. У нее не хватило духу даже поднять кубок, когда она прочла выгравированные на его боку слова:
Из него исходил запах серы, и она сильно сомневалась, что осмелится выпить эту мерзкую жидкость. Но сможет ли жить в ладу с собой, если позволит им всем остаться во власти проклятия?
Эванджелина перевела взгляд с птицы, продолжавшей клевать свадебный венец Марисоль, на Люка и взглянула на застывшую на его лице мольбу о помощи. Родители Люка стояли по обе стороны от него. А рядом – злополучный свадебный священник, которому довелось благословлять не тот брачный союз. Эванджелина не хотела испытывать жалость ни к трем друзьям Люка, ни к собственной мачехе. Но даже если не любовь сподвигла ее отца жениться на Агнес, он бы все равно это непременно возненавидел. Оба ее родителя были бы крайне разочарованы тем, что вера Эванджелины в магию привела именно к такому исходу.
– Это не то, чего я хотела, – прошептала она.
– Ты смотришь на ситуацию не с той стороны, лапочка. – Джекс уронил недоеденное яблоко, и оно покатилось по полу беседки, пока не врезалось в каменный сапог Люка. – Как только история получит огласку, каждый в Меридианной империи захочет тебе помочь. Ты станешь девушкой, что потеряла свою семью по вине ужасного бога Судьбы. Возможно, тебе не быть с Люком, но скоро ты о нем забудешь. Поскольку твоя мачеха и сводная сестра – куски камня, я полагаю, ты унаследуешь немного денег. К завтрашнему утру ты станешь известной, да еще и безбедной.
Джекс сверкнул своими ямочками, как будто и впрямь оказал ей услугу.
Эванджелина снова почувствовала себя дурно.
В легендах Мойры были злыми богами, которые хотели творить лишь хаос и беспорядки. Но
