Однажды ты станешь моей - страница 7

– Понятно, мистер Беннетт. – Она достает маркер с манерностью ведущего какого-нибудь шоу и пишет на стаканчике так, будто дает мужчине свой автограф. – Что-нибудь еще?

Он качает головой, и выбившаяся прядь волос задевает его лоб. Краем глаза я вижу, как пальцы Харпер распрямляются. Больше всего на свете она сейчас хочет зачесать непослушную прядь и стереть небрежность с его лица.

И снять с него одежду.

Если бы они остались здесь вдвоем и Беннетт был бы не против, я уверена, Харпер разрешила бы перегнуть ее через прилавок.

Я бы сначала все продезинфицировала к черту.

Возможно, я так и сделаю. Клянусь, ее самопровозглашенные «похотливые флюиды» или феростоны – да, именно так она сказала мне их называть – все равно что обыкновенная простуда: заразные и всегда некстати. От одной только мысли об этом мой взгляд соскальзывает на санитайзер в другом конце комнаты.

– С вас три доллара пятьдесят центов, – говорит Харпер. Она ждет, когда он проведет карточкой по терминалу, а затем спешит за его кофе.

Когда покупка уже почти завершена, я поднимаюсь. Взгляд Беннетта встречается с моим. Всего на мгновение, которое длится даже меньше секунды, и все же я замираю.

Холод, который излучают его голубые глаза, всегда действует на меня так в самую первую нашу встречу с ним в зале суда несколько месяцев назад и каждый раз с тех пор.

Я унимаю дрожь и вздергиваю подбородок, переводя внимание на витрину с выпечкой. Заходя за прилавок, я не свожу глаз с фартука, словно он ключ к моему выживанию или защита от сверлящего взгляда Беннетта.

Как только он садится в противоположной части помещения, дверь открывается, впуская толпу посетителей. Благословенное отвлечение, разрядившее напряжение в воздухе. Прибывшие на бранч не появляются постепенно, что дало бы нам достаточно времени, чтобы обслужить их и не испытывать их терпение. Нет, они вламываются как стадо и в ту же секунду заполняют собой все пространство кафе, выстроившись в очередь.

– Добро пожаловать в «Сахарный кубик», – говорю я. – Что вам угодно?

Приняв несколько заказов у посетителей, которые оказались один ворчливее другого, я уже не заморачиваюсь с приветствиями. Даже мои «здравствуйте» уже не такие сердечные и радостные.

Я поднимаю взгляд на следующего посетителя, чтобы спросить, что он будет заказывать, и слова растворяются у меня на языке. Мужчина напоминает медведя гризли с неопрятными волосами и диким взглядом. Его одежда – клетчатая рубашка и рваные джинсы – покрыта пятнами. Один лишь этот факт заставляет меня отшатнуться назад, будто грязь может перепрыгнуть через прилавок с него и замарать меня. Ну, еще больше, чем я уже замарана.

Я с тоской смотрю на санитайзер.

Если бы я могла брызнуть немного на него так, чтобы это не выглядело как оскорбление, я бы обязательно это сделала. Хотя не уверена, что это могло бы что-то изменить. Я понимаю, что, сколько бы я ни дезинфицировала руки, все равно не чувствую себя чище.

– Мне панини по-итальянски с беконом, салатом и томатами и черный кофе, – говорит он. – И надеюсь, мне не придется ждать его целый день.

Учитывая мои и без того натянутые нервы, от его резкого тона меня начинает трясти. Чувство усталости – обычное дело, но опасения – это что-то новенькое. Харпер протягивает мне его напиток, а я скорее натягиваю на ладонь рукав, чтобы не обжечься.

Вот только я промахиваюсь. От моего резкого движения кофе проливается. Взвизгнув, я отдергиваю руку, горячий кофе обжигает мне кожу и разливается по всему прилавку, попав и на посетителя.