Однажды в феврале - страница 48

– Вопрос из личного опыта? – съязвила я.

– Да ладно тебе, не вижу в этом ничего постыдного. Кого же, как не меня, ты представляла, когда рукой касалась своей…

Я резко перебила его, не желая это слышать:

– Да я быстрее уйду в женский монастырь, чем представлю тебя в своих фантазиях. И потом, я принимаю душ, чтобы помыться, а не заниматься там чёрт знает чем, как ты!

Да. И ведь сегодняшние водные процедуры происходили именно так, как и предыдущие после того, как Дин оставил отпечаток в моём сердце, но разве я могла ему признаться в этом? Горю от смущения.

– Я тебя смутил? – его голос прозвучал холодно и ровно, но в нём чувствовался пошлый мотив и страстный напор. Любое сказанное с его уст меня доводило до тёплой дрожи, да чего там – до исступления.

– Я тебе не зажатая девственница, чтобы меня чем-то смущать. Что хотела – я тебе сказала. В остальном, не хочешь приходить – не приходи. И без тебя проведём время, – решила ударить его же тактикой напоследок и собиралась отключить звонок, как вдруг Дин не спешил прощаться:

– Мел, постой, – требовательным тоном сорвалось с его губ.

– Да? – затаилось в груди дыхание.

– Почему ты так хочешь, чтобы я пришёл?

– Скуки ради, – отрезала я напоследок, будучи уверенной в том, что Дин мне, конечно же, не поверит, и сбросила звонок.

Суматошно раздвигая туда-сюда вешалки, я соображала, что надеть этим вечером, надеясь, что Дин всё же соизволит прийти.

После тщательного обзора нарядов я стянула чёрные джинсы, открывающие щиколотку, с высокой посадкой на талии, а следом за ними с вешалки слетел бежевый свободного кроя топ на лямках из сатиновой ткани. Распустив шелковистые волосы, я собрала их в высокий хвост на затылке, а затем, натянув на себя брендовое тряпьё, принялась за визаж.

Наложив немного на кожу лица тональной основы, я притупила блеск рассыпчатой пудрой, затем обволокла пушистую кисточку в румяные шарики бронзовых цветов и нанесла ею лёгкую пыльцу на скулы.

Подчеркнув тушью длинные ресницы, я слегка подкорректировала широкую форму бровей карандашом, а завершением макияжа послужил яркий акцент на губах, придавая соблазнительность. Матовая тёмно-бардовая помада идеально подчеркнула мои пухлые губы.

Лицо сияло, как с обложки глянцевого журнала. Я смотрела на себя в гримёрное зеркало и не могла оторвать глаз от вечернего образа.

– Мелисса! Молодец, что решила приехать раньше, поможешь мне немного с пиццей, – возгласила подруга с порога, закрывая за мной дверь.

– Джейн, ты же знаешь о моих кулинарных способностях… – ответила я и состроила хмурую гримасу, вспоминая, как год назад едва не сожгла её кухню.

– Знаю, – хохотнула она. – Откроешь просто банку оливок, – шутливо произнесла подруга, и я последовала за ней на кухню.

– Долбаные оливки… Джейн, ты можешь не портить пиццу этой гадостью?

– Именно для тебя уже есть с сырной корочкой и без оливок, всё, как ты любишь, – пробурчала она улыбчиво.

– Привет, Мел, – внезапно раздался голос Алекса, когда он вошёл на кухню. В его лице читалось недовольство, что вызвало во мне неловкость. И тут он резко начал:

– Я, конечно, нисколько не против дополнения к нашей компании и всегда рад видеть своего друга у себя дома, только сегодня Дина можно не ждать, – по неясным мне причинам тон Алекса звучал в негативной форме.

– Я не удивлена. Ведь твой приятель слишком занятая личность, чтобы попросту тратить своё время в кругу друзей.