И на Васятку, который спрятался за спину.
И вообще на всех нас. Да и на собственного сына тоже плевать. Говорить он точно не станет, выдерет, может, да и то больше для порядка, ибо порядок в доме быть должен.
— Вы ведь хотите остаться здесь? — тихо спросила я и заглянула в снулые пустые глаза. — Вас терпят. Пока терпят…
— Угрожаешь? — вот теперь издевка сменилась плохо сдерживаемой яростью.
— Предупреждаю.
Я вскинула голову, пусть больше всего на свете хотелось втянуть её в плечи и сделать вид, что меня здесь вовсе нет. Нет уж…
— А теперь ты послушай, — в мою грудь ткнулся палец. Кривоватый. Твердый. С синюшным ногтем. — Вы тут привыкли… жить… а есть закон! И порядок! И вздумаете шалить, я на вас скоренько управу найду!
Да уж, разговора не получилось.
Калитка захлопнулась, отрезая подворье от прочей деревни. И Васятка вздохнул. Я же повернулась к братцу и, ухватив за оттопыренное ухо, сказала:
— Вздумаешь с Тимохой водиться, совсем откручу. Ясно?
— Ясно, — буркнул Васятка.
— Я серьезно. Он… ничего хорошего от него не будет. Может, потом образумится, а нет… надо дядьке Святу рассказать.
Васятка вздохнул и робко заметил:
— Может, не надо… ничего же ж не было.
— Пока не было. С тобой. А ну как завтра он кого другого подобьет?
— Не подобьет, — Васятка ухо свое из моих пальцев аккуратно высвободил. — Там тепериче некромант обжился. Всамделишний.
И заглянув преданнейше — вот всегда он так смотрит после очередной пакости — предложил:
— Пойдем, поглядим?
— Еще не нагляделся? — злости не было, разве что на себя, за свою-то беспомощность, которая вновь проявилась, хотя я клялась, что больше никогда в жизни.
— Ну… там еще темно было. А тут вот, по светлу… может, познакомимся?
— А тебе охота?
— Так… некромант же ж! Всамделишний…
Вот только всамделишнего некроманта нам тут для полного счастья не хватало. Нет, некромантов я не боялась, встречала их в университете. Обычные ребята, во всяком случае те, которые на первых курсах. Потом-то, конечно, менялись.
Все менялись.
И я вот изменилась.
— Ксюху кликнем, — Васятка пританцовывал. — И Линку… если захочет.
Линка захотела.
Я думаю, что смотреть на некроманта, может, и не особо интересно, но всяко лучше, чем сено кидать. Хотя с вилами она обращалась по-прежнему ловко.
— Идем, — Линка воткнула вилы в стожок и отряхнулась. Вот как у неё получается? В старом спортивном костюме с вытянутыми коленями, растрепанная, с травинками, что в волосах запутались, а все одно прекрасная до того, что глаз отвести невозможно.
И это я же ж нормальной ориентации.
Ксюху тоже не пришлось уговаривать. Она скоро выбралась через окно, притворив его снаружи.
— Папка какой-то встревоженный, — сказала доверительно. — Всю ночь кругами бегал, а теперь вот притомился, да только нервный… спит и ухом дергает. Прислушивается.
— Ксюха! — донеслось из дому.
И дядька Берендей высунул в окно тяжелую голову.
— Ты куда?
— В лес, — бодро почти не соврала Линка. — Земляники глянем. Ягодок там…
Дядька Берендей покачал головою и точно ухом дернул. А еще я заприметила, что ухи у него были не совсем, чтобы обычное формы. И голова такая… ну, недообращенная. Вправду нервничает.
И с чего бы?
— Аккуратнее будь, — прогудел он. Голос у Ксюхиного папки был низким, рычащим, но оно чего еще от медведя ждать-то?
— Буду, — сказала Ксюха. — А ты спать ложись.
— Да… — он поскреб огромной косматой лапищей за ухом. — Что-то… неспокойно мне. Еще студенты эти…
