– И на том спасибо, батюшка… – прошептал старик, угрюмо склонив голову.
Они вышли из главного помещения церкви. Проходя через комнату, где за столом с иконами и книгами продолжала сидеть «лучистая» старушка, Стёпка шепнул на ухо Ивану Тимофеевичу:
– А ведь здесь была трапезная!
– Угу, – кивнул старый учитель, погружённый в невесёлые думы.
– Здесь вообще раньше был большой монастырь. Несколько храмов, кельи для братии, хозяйственные постройки… Но всё постепенно разрушилось, остался только этот храм… – говорил Стёпка монотонным голосом, с остекленевшим взглядом, словно погрузившись в гипнотический транс. Старик это заметил и тронул его за плечо.
– Стёпушка, откуда ты это знаешь?! В книжках вычитал?..
– Нет… – мальчик вынырнул из странного состояния и ясными, чистыми глазами посмотрел на старика. – А что означает слово «трапезная»?
– Столовую это означает, – Иван Тимофеевич был озадачен происходящим со Степаном, но собственные беды не давали отвлечься. – Как привлечь внимание?.. Пойти в редакцию нашей городской газеты, дать им разгромную статью про мэра? Не-е-ет, не напечатают, побоятся ссориться с начальством… Позвонить в Петербург Алёше Новикову, моему бывшему ученику? Он какой-то важный пост занимает… Или уже не занимает?.. – потерянно размышлял вслух старик.
Вышли на резное крыльцо. Яркое солнце основательно припекало, становилось душно. Иван Тимофеевич потёр ладонью левую половину груди.
– Ох, что-то нехорошо мне…
– Вам плохо? – испугался Стёпка, подхватив готового упасть старика под руку. Иван Тимофеевич побледнел, на лбу его мелким бисером высыпали капельки пота.
– Ничего, ничего, – бормотал он, присаживаясь на ступени крыльца, – сейчас отпустит…
– Лекарство у вас с собой есть? – встревоженно поинтересовался Стёпа.
Старик отрицательно помотал головой.
– Ты, дружочек, будь добр, спустись вниз к источнику да принеси мне водицы из него. Там возле родничка и кружечка имеется. А я пока посижу здесь, в тенёчке…
– Хорошо, – ответил мальчик и побежал по тропинке вниз с горы, куда указал рукой старик.
Узкая тропка тесно прижималась к крутому склону, словно боясь оторваться и улететь коричневой лентой с обрыва в реку. В одном, особенно крутом месте были врыты в землю самодельные ступени, сваренные из железных прутьев. Стёпка, торопясь помочь старому учителю, живо перескочил их, словно и не было лишних килограммов в его неповоротливом теле, и остановился у источника.
Прямо из земли бил крошечный фонтанчик и стекал прозрачным ручейком в гранитную чашу, установленную в основании родника. Вода была настолько прозрачной, что, если бы не её постоянное движение, можно было бы подумать, что каменная чаша пуста.
Увидев воду, мальчик вдруг остро почувствовал жажду и опустил в чашу сложенные лодочкой ладони. Ух, какая холодная!.. Пальцы сразу заныли от ледяного прикосновения влаги, текущей из потайных недр. Стёпа сделал глоток и зажмурился: так было льдисто-сладко! Он даже не предполагал, что обычная вода может быть такой вкусной!
Напившись, Стёпа схватил алюминиевую кружку, стоящую на краю чаши, наполнил её и поспешил вверх по тропинке к храму.
Иван Тимофеевич с благодарностью принял кружку из рук мальчика и стал пить, а Степан с тревогой наблюдал, как двигается вверх-вниз выпуклый кадык на морщинистой шее старика.
– Спасибо тебе, друг мой Стёпа! – слабо улыбнулся старый учитель. Болезненная бледность исчезла с его щёк, в глазах снова появился блеск. – Ну что, пойдём сражаться за нашу старую крепость?..
