– Угу… – промычал неуверенно Стёпа.
Идея отца казалась ему странной, он чувствовал в ней некую неправильность, но не мог понять, какую. Полуразрушенная крепость походила на великана из древних сказаний – израненного, потерявшего в битвах за Добро руку или ногу, да так и оставшегося лежать на поле боя. Картина, где пепельно-жёлтые стены гордо возвышались на фоне синей воды и зелёного леса, была совершенна, и мальчик чувствовал интуитивно, что любое вмешательство – в виде нового дома или даже катера – непоправимо нарушит эту гармонию и совершенство.
Степан привык считать отца всегда и во всём правым, но сегодня впервые засомневался в его правоте. Он промолчал, запутавшись в новых и пока смутных ощущениях, которые силился, но не мог облечь в слова.
Постояв на месте своего будущего дома ещё немного, мужчина и мальчик направились обратно к машине.
* * *
Иванка вскинул правую руку и быстрым, выверенным движением выхватил из висевшего за спиной колчана стрелу. Прислонившись плечом к стенке бойницы и поднимая тяжёлый боевой лук, отрок взглянул на медленно текущую в знойном мареве реку.
По реке в окружении солнечных бликов, резвящихся в мелких волнах, плыла лодка. Митрофан, один из воинов княжеской дружины, не торопясь, даже как-то лениво пошевеливал вёслами, и при каждом движении было видно, как на его плечах под закатанными рукавами рубахи перекатываются мощные бугры. В ногах гребца, на корме лодки, замер мешок с песком – та самая движущаяся мишень, в которую, по приказу воеводы, надо было всадить три стрелы подряд.
Иванка поднял лук и прицелился.
– А что это Митрофан в одной рубахе, без брони? – раздался удивлённый голос Фрола из соседней бойницы.
«Оттягивает время…» – подумал Иванка о товарище и недовольно нахмурился, но лук опустил.
– А это, отрок, – загремел за их спинами густой бас воеводы, – чтобы ты промахнуться боялся. Не захочешь ведь подстрелить дядьку Митрофана, что учит тебя, неслуха, уму-разуму?
Вдруг лодка, послушная сильным и резким движениям рук гребца, рванула вперёд с такой скоростью, что в груди Иванки заколотилось сердце. «Не успею!» – мелькнуло в его голове, но рука уже натягивала тетиву, а острый взгляд вцепился в мишень.
Тонкий, резкий свист распорол знойный воздух, и через мгновение стрела своим жалом впилась в мешок с песком, слегка подрагивая белым оперением хвоста. Иванке показалось, что от удара немного качнуло лодку. Вторая и третья стрелы легли друг за другом кучно, несмотря на то, что лодка двигалась быстро. Следом за Иванкиными просвистела стрела Фрола с чёрным хвостом и вошла в воду в двух шагах от лодки, подняв небольшой фонтанчик. Вторая стрела резанула по боку мешка, распоров его, и тоже утонула, а из мешка в лодку заструился золотистый ручеёк речного песка.
– Э-эх! – разочарованно выдохнул Фрол. На третий выстрел у него уже не было времени.
Лодка ушла из поля зрения лучников. Оба отрока обернулись к своему наставнику.
– Ну, Ваня, молодец! – похвалил воевода, улыбаясь в густую русую бороду, и похлопал отрока по плечу огромной ручищей, привычной к рукоятке меча так же, как к обеденной ложке. От этого дружелюбного прикосновения у мальчишки дрогнули колени. – За меткий глаз и твёрдую руку разрешаю тебе сегодня сходить в город, навестить семью – мамку да младших братишек. В крепость вернёшься с рассветом. Да смотри, не опоздай на построение!
