Первая любовь, словно слово – ее первый звук может уронить в омут. Она так же беспощадна бывает, как оскорбление. И может так же быстро исчезнуть, как мгновение…
Ты первая любовь, которую я знаю.
Первые воспоминания, в которых так часто бываю.
Каждый раз вспоминаю раннюю весну,
Когда при тебе я испытывала тишину.
Между нами не было слов;
Они остались между молоченских домов.
Наши взгляды до сих пор гуляют
В местах, которые ушедшее детство охраняют.
Родное место наполнено многим,
Но безмолвный рассказ о тебе будет долгим…
Наверное, жизни не хватит рассказать о тебе,
Ведь эта история все равно будет обо мне.
Даже хилые кирпичи школы
О нашем смехе кричать готовы,
Ведь там, за старыми партами
Судьба игралась нашими картами.
Мы пресекали игру взглядами,
Которые можно описать моими цитатами;
Их множество, как искр в моих глазах,
Которые всегда мечтали о чудесах.
Но я не знаю, о чем были твои мечты —
Была слишком глупа, чтобы спросить, кто ты.
Удивительно, что мы друг друга не знали,
Но в то же время каждый день по имени звали.
Что же это, если не юношеская трусость?
Кто же поспел совершить эту глупость?
Неужели судьба проиграла в карты
И навечно одинокими оставила наши парты?..
Родное село должно хранить
То, что нам никогда не вспомнить.
Ведь мы это в детстве оставили, забыли
То, как когда-то искренне любили…
Наверное, мне и не забыть —
Я могу лишь искренне благодарить,
За твои взгляды, твою улыбку
И за то, что ты не позволил мне совершить ошибку.
Давай простим друг друга за то, чего не было —
Это был наш прекрасный опыт.
Зато смотри, как много я молчала,
О чем столько всего прекрасного написала…
Плевать, что «нас» так и не случилось.
Но кажется, много чего другого у нас получилось.
Давай просто оставим это в памяти.
И в старости,
Невзначай,
Будем иногда друг друга вспоминать.
Любовь стала оружием.
Она стала темнотой в глуши.
Любовью теперь можно быть простуженным
И умереть от тоски.
Мир опустел любовью,
Он зарос бесстыжим обманом и страхом.
Никто не боится ранить словом,
Будто бы это совсем не важно.
Но слишком бесстрашно
Мы раним любовью,
Которая должна исцелять.
Как же страшно осознавать,
Что она стала оружием.
Но как это произошло?
Как мы допустило то,
Что раньше за любовь умирали,
А теперь любовью лишь убивают?
В руках любимого теперь
Может оказаться нож,
И инструментом его речей
Может быть предательство и ложь.
Ни капли любви,
Которой он будет лишь ранить.
И сколько ты не проси,
Но он не отдаст любовь —
И никто его не заставит.
Как же мы дошли до такого,
Что теперь в любви можно сомневаться?
Раньше о ней писали так,
Будто любовь – это редкий дар,
Который позволяет влюбляться.
А теперь мы считаем его дефектом.
Ведь после того, как любовью ранили,
Мы ее боимся, как дети бабайку под кроватью.
Мы живем так, будто бы никогда не знали,
Что любовь может исцелять,
А не чувствовать себя жалкой тварью.
Мы просто дураки,
Ведь начали бояться любовь.
Мы своим же страхом страшно одурачены:
И как же теперь всем поверить в нее вновь?
Ведь любовь стала оружием.
Беспристрастным
И самым сильным.
От нее навсегда умереть можно
И статься безумно мертвым
В теле живой души.
Как все-таки жаль было потерять этот дар.
