– О боже…
– Что случилось? – спросила Ди.
– Я забыла купить халат.
Ди рассмеялась:
– Оставь себе халат Майка. Ты выглядишь в нем превосходно. Некоторые женщины неотразимы в мужской одежде. Я не отношусь к их числу.
Дженюари решила, что Ди более красива, чем ей показалось сначала. Сегодня она уложила свои пепельные волосы в стиле Гибсон. Дженюари поняла, что в ушах Ди – настоящие бриллианты. Она была очень женственна в черных шелковых шароварах, и Дженюари вдруг засомневалась в уместности своей юбки, сшитой из кусков материи.
Ди отступила на шаг назад, оценивающе разглядывая девушку.
– Мне нравится… только тут нужны драгоценности.
Она позвонила Сэди, и горничная тотчас появилась в комнате.
– Принеси мою шкатулку с украшениями, Сэди.
Сэди вернулась с большим кожаным футляром, и Ди стала примерять на Дженюари золотые цепочки. Она настояла на том, чтобы девушка повесила в уши серьги в виде золотых обручей. («Дорогая, они великолепно подходят к твоему загару. Ты похожа на цыганку».)
Дженюари едва не сгибалась под тяжестью четырех цепочек, нефритового кулона и львиного клыка в золотой оправе. (Ди пояснила, что сама застрелила этого льва во время сафари.)
– Мне нравится твой макияж, – сказала Ди, приблизившись к девушке. – У тебя фантастические собственные ресницы. Отсутствие помады на губах подчеркивает твою молодость. Твои волосы просто восхитительны. Сегодня вы, молодежь, не обременяете себя укладкой. Длинные распущенные волосы в моде. В твоем возрасте я стриглась и делала перманент. В начале пятидесятых все сходили с ума от итальянского стиля. Я всегда говорила Джине, что готова убить ее за то, что она ввела его. У меня от природы прямые волосы, и, кажется, я полжизни провела под феном с бигуди на голове. А теперь в моде длинные прямые волосы, хотя, видит бог, Карла не меняла свой стиль с восемнадцати лет.
– Какая она?
Ди пожала плечами:
– Карла – одна из моих самых старых и близких подруг. Один Господь ведает, как я терплю ее эксцентричные выходки.
– У мисс Хэддон, – сказала Дженюари, – мы все смотрели по телевизору ее фильмы. Для меня она – более великая актриса, чем Гарбо или Дитрих, потому что обладает грацией балерины. Сколько требуется мужества, чтобы уйти из кино в сорок два года и больше туда не возвращаться!
Ди закурила сигарету.
– Она никогда не любила сниматься. Всегда обещала уйти, как только заработает достаточно денег. Постоянно копила их.
– Где она сейчас? – спросила Дженюари.
– Кажется, вернулась в Нью-Йорк. Она скоро позвонит. У нее квартира на Ист-Ривер. Великолепные апартаменты, но, кроме нескольких подаренных ей картин и неплохих ковров, в доме ничего нет. Карла панически боится тратить деньги. Я ждала ее в Марбелле. Твой отец испытал разочарование… я знаю, что он хочет познакомиться с ней. Боже, до этого лета она всегда бывала у меня. Прошлой весной Дэвид устал постоянно выводить нас куда-то. Она обожает балет. До сих пор придерживается своего прежнего артистического режима – подъем в семь, четыре часа у станка, в десять – сон… Но она может отправиться на обед с близким человеком и обожает смотреть телевизор. На самом деле стоит только узнать ее получше, как она начинает казаться весьма скучной. Ее коронный номер – исчезновения. Например, прошлым июнем она пропала, просто сказав мне «до свидания» и ничего не объяснив. Лично я, – Ди понизила голос, – думаю, что она уезжала сделать подтяжку. Кожа Карлы стала чуть провисать, хотя Господь не допускает, чтобы черты ее лица, ставшие бессмертными, как-то менялись.
