– А если не успеет проспаться?
– Успеет.
– Угу, сейчас народ соберётся у тебя во дворе, и тут нате вам – из бани выходит малолетка, – съязвил Илья, натирая ладонью ручку газа.
– Не дрейфь, всё будет пучком. Ты только в объезд, не стоит нам с главного подъезжать, давай со стороны огорода, – пояснил Вова, волнуясь из-за любопытных соседей.
Илья крутанул ручку на себя, и «Урал» покатился с горочки. Свернув направо, проехал метров тридцать мимо усадьб, засаженных картофелем, пустых домов, пару фруктовых садов и, наконец, притормозил за Володькиным участком, огороженным специальной сеткой.
– Бери её на руки, а я открою, – заглушив мотор, Илья бросился открывать засов.
Недалеко от бани стояла деревянная будка, где живёт старый лохматый пёс по имени Мухтар. Прячась от жаркого солнца, он спал в своём довольно-таки вместительном домике и никак не реагировал на чужаков. Мог изредка ворчать, шевелить огромными ушами, но, в силу возраста, не охранял хозяйское добро, как это было в молодости. Мухтар похрапывал, сопел, рычал во сне и облизывал влажный, холодный нос.
– А собака? – Илья вдруг вспомнил о крупном Мухтаре.
– Ему пофиг, – вынув Наташу из люльки, Володя понёс её в баню.
Девушка спала, как маленький ребёнок, прижав руки к груди и нежно улыбаясь. Вова не сводил глаз с её миловидного лица. Он смотрел так, как смотрит влюблённый юноша на девушку своей мечты. Илья снял замок с двери бани, который был повешен для вида и ключ от которого давно потерялся, забежал в предбанник, схватил старое покрывало и расстелил на верхней полке. Осторожно положив девушку на жесткий полок, Володя подумал о подушке.
– Ты посторожи, а я мигом, – побежал в дом.
Завернув за угол дома, резко затормозил. Дверь приоткрыта, в сенях отцовские ботинки…
– А что это он так рано? – взбудораженный Вова тихонько вошёл внутрь и позвал отца. – Па-ап!
– Я здесь! – откликнулся папа из комнаты. – Иди сюда, сынок, поговорить надо…
Напряжённый голос отца немного напряг Володю. Скинув сланцы, на носочках прошёл в комнату. Виктор Петрович сидел на диване в задумчивой позе и в полной тишине.
– Пап, я здесь, – присев рядом, Володя продолжал вглядываться в неподвижное лицо отца. – Я слушаю.
Повернув голову, Виктор тяжело вздохнул.
– Нет, это я тебя слушаю, сынок, – сцепил пальцы в замок и немного покачал им в воздухе.
– Я не понимаю, – вглядываясь в опечаленные глаза папы и затаив дыхание, Владимир искал причину, что такого мог узнать отец, что ему приспичило побеседовать.
Подобные разговоры всегда случались или из-за проказника Генки, или… А-а, теперь ясно – продавщица баба Вера… Ну что за женщина? Язык, как помело.
– Сегодня ты гуляешь последний день… – встал, заложил руки за спину и прошёлся по комнате. – Завтра мы с матерью проводим тебя на вокзал…
Не переставая вздыхать, Виктор обернулся, пристально посмотрел на сына. На его лице заходили желваки, и Володя понял – сейчас будет настоящий мужской разговор между отцом и сыном.
– Не опозорь нашу фамилию, сынок, – вернувшись на своё место, отец взял Вову за плечо и по-мужски, крепко пожал сильными пальцами. – Служи, как положено, слушайся командира. Неси дежурство с ответственностью и не забывай, ты – защитник…
Глаза Вовы вытянулись, брови приподнялись, а губы задрожали, когда он увидел, как у отца заслезились глаза.
– Пап, – обнял родную душу и громко шмыгнул носом. – Всё хорошо будет, пап, – сжал плечи Виктора, заранее затосковав по родному дому.
