Я вздыхаю, во мне растет раздражение.
Завидую ли я? Да, черт побери, я завидую.
Уорнер всегда предельно собран. Он всегда холоден и спокоен. У него ясная голова. Он не лезет за словом в карман. Спорю, у него никогда никаких проблем с девушками; не то что у меня. Ему не стоит никакого труда, ч…
Ух ты!
Я – болван!
Не понимаю, как я мог забыть, что буквально вчера его бросила девушка. Я тому свидетель. Я видел, что было потом. Уорнер в приступе панической атаки рыдал на полу.
Тяжело вздыхаю и обеими руками ерошу себе волосы.
Уорнеру тоже не везет в отношениях, как и мне. Это и утешает, и огорчает. Выходит, с Назирой у меня – никаких шансов.
Как же ненавижу всех и вся!
Ждать мне Уорнера и Касла еще минуты две, и я вытаскиваю из кармана кекс. Нервно ем, отрываю огромные куски и не глядя бросаю в рот.
Когда вошел Касл, я чуть не подавился кексом, просипел ему коротко: «Привет». Касл нахмурился, явно осуждая мое поведение, что я предпочел не заметить. Машу рукой и пытаюсь проглотить остатки кекса. На глаза наворачиваются слезы.
Заходит Уорнер, закрывает дверь.
– Почему тебе непременно надо есть как свинья? – хамит он мне.
Я хмурюсь, пытаюсь возразить, он жестом руки меня останавливает.
– Не смей ничего мне говорить с набитым ртом!
Я, давясь, проглатываю остатки кекса. Прокашливаюсь.
– Знаешь что? Достали уже твои шуточки на мой счет. Нечестно.
Уорнер пытается возразить, я его обрываю.
– Нет. Я не ем как свинья. Просто я всегда хочу есть. Поживи-ка пару лет, голодая до смерти, вот тогда сто раз подумаешь, прежде чем насмехаться над моей манерой есть, ясно, засранец?
Поразительно, как быстро и неуловимо меняется лицо Уорнера. Сжатых челюстей нет как нет, складки между бровями – тоже, только глаза метнули молнию.
Он поворачивается четко на сорок пять градусов от меня. Голос звучит официально.
– Нас ждут в соседней комнате.
– Я принимаю твои извинения, – отвечаю я.
Уорнер опять глядит на меня. Отворачивается.
Касл и я вслед за ним выходим из комнаты.
Ладно, может, я чего-то и не понимаю, только мне эти ребята не кажутся такими уж страшными. Там близнецы – юноша и девушка, они бегло говорят между собой по-испански. И высокий черный парень с британским акцентом. Хайдера, Назиры и Лены нет, однако все вежливо стараются этого не замечать. На самом деле прибывшие очень даже ничего. Особенно Стефан, сын Верховного главнокомандующего Африки. Он абсолютно хладнокровен; от него, в отличие от других, так и разит силой серийного убийцы. У него на левой руке браслет, нечто серебряное с массивными красными камнями, типа рубинов, и я никак не могу отделаться от чувства, что этот браслет мне знаком. Я смотрю на него не отрываясь, пытаюсь понять, почему у меня такое чувство, как вдруг…
Появляется Джульетта.
По крайней мере, я думаю, что это Джульетта.
Она выглядит абсолютно иначе.
На ней экипировка, в которой я раньше ее не видел, черная с головы до пят, и выглядит хорошо – красивая, как всегда, – только другая. Кажется жестче. Зловеще. Я не ожидал, что мне понравится ее коротая стрижка, – вчера вечером небрежная, неаккуратная, Джульетта, должно быть, с утра ее поправила. Стрижка идеально завершает ее новый облик. Простая ультракороткая стрижка.
Ей идет.
– Доброе утро, – говорит Джульетта, ее голос звучит глухо, я тревожусь.
Она произнесла эти два слова так сурово и так непривычно, что я даже испугался.
