– Так, в чём же главное отличие якудза от янки? – Каори закурила.
– Якудза упрямо идут к своей цели, уважают своего оябуна. Им не жалко расстаться с жизнью ради клана. Они не знают, что такое сострадание к людям извне. Это ледяные самураи, беспощадно решающие проблемы.
– Сложно, – Каори выдохнула синий дым изо рта. – Но интересно. Познакомишь меня со своим братом?
– У меня их четыре.
– Ты говорила, что у тебя есть какой-то Сабуро. Как насчёт него?
– Хорошо, но знай, Сабуро скоро дадут Оскар.
– За что?
– За главную роль шизофреника, – я засмеялась.
– Так ты устроишь нам свидание?
– Без проблем.
– Спасибо! – взвизгнула Каори, и поцеловала меня в щёку. – Ты самая лучшая подруга в мире!
– Мне бы такие положительные эмоции, – Юрико положила помаду в карман.
– Не грусти, всё будет «волшебно», – Умэ положила правую руку на плечо к Юрико.
Я собрала тетради в рюкзак, и спустилась на улицу. Взяв такси до дома, я внимательно посмотрела на водителя. Мне вспомнился тот парень, который подвозил меня. Это был не он, похожая стрижка и руки. Когда я вышла из автомобиля, то увидела возле своего дома машину скорой помощи. Я забежала домой и в гостиной на полу увидела отца, врачи осматривали его.
– Что случилось? – Я посмотрела на маму, которая сидела на диване.
– Бобик сдох, – усмехнулся Сабуро.
– Болван, – Ичиро ударил его ладонью по затылку.
– Отец пришёл с работы, успел только обувь снять и упал. Я первый, кто увидел его, – сказал Широ.
– Что же мы без тебя делали бы, ай – я – яй, – Джиро покачал головой. Было видно, что он снова под какими-то веществами. Его поведение было тихим, а глаза стали стеклянными с расширенными зрачками.
Врачи сказали, что отца нужно срочно везти в больницу, иначе будет хуже.
Мама подписала какие-то бумаги, как жена. Отца положили на носилки, и увезли. Всё это время он не приходил в сознание. Вместе с ним поехал Ичиро.
Два дня отец пролежал в реанимации, когда его перевели в обычную палату, он ещё не пришёл в себя. Ичиро приехал домой на третьи сутки. Главным в доме стал старший брат, но его власть была намного мягче отцовской. Ичиро уехал на неделю в командировку, оставив нас одних. Джиро было все равно, он продолжал вести свой распутный образ жизни. Сабуро всё так же язвительно шутил, а Широ учился, как и я. Мама стала больше разговаривать со мной. Нам удалось вырваться из дома и, впервые за много лет, сходить по магазинам. Я видела, как маме стало легче, в её усталых глазах постепенно оживал, тот самый огонёк юности, она перестала дёргаться и втягивать голову в плечи от каждого шороха. Мы сходили в несколько кафе и ресторанов. Осаму отвёз нас в самое живописное место Токио, чтобы целые сутки любоваться сакурой. Ничего особенного не произошло, но за эту неделю мы с мамой стали намного ближе и роднее. Мы побывали в рёкане и онсене, посмотрели несколько фильмов. Мне нравилось настроение мамы, я хотела, как можно больше проводить времени с ней. Наслаждаться каждым её вздохом, гладить её шелковистые волосы, засыпать на груди. У мамы всё чаще и чаще стала появляться улыбка. Я пыталась рассмотреть её и любила всё больше и больше. Каждый вечер когда, я обнимала маму, то по моему телу звучала мелодия, которая навсегда останется в моем сердце.
– Мам, – я посмотрела на неё. – Ты хотела дочку?
– Конечно.
– Ты была счастлива, когда я родилась?
– Ты мой самый лучший ребёнок, Эцуко.
