– С каким пистолетом? – спросила Соболькова. – Это из тиснёной кожи, что ли?
– Только пистолета мне не хватает, – пробормотала Верочка. – Чтобы застрелиться.
– Да, из кожи. Эти сумки уже в музее выставляются, – сказала Пантелеева. – Высший класс!
– Дай посмотреть! – вскричала Соболькова, выхватывая у неё планшет.
– Ирка, твою мать! Я тебя убью! – крикнула Пантелеева, оставшаяся без планшета.
Но Соболькова уже бормотала текст, попавшийся ей на глаза на нечаянно открывшейся странице:
– «Маленькое черное платье – это универсальный наряд для любой женщины.»
Она тут же забыла о сумке с пистолетом, побежала в прихожую и встала боком к зеркалу, подтягивая живот. Закричала оттуда:
– Не, мне маленькое чёрное платье точно не светит!
– Причём здесь ты? Не тебя же Крылов в ресторан пригласил? – крикнула ей Пантелеева. – Возвращайся, дубина! При твоей комплекции маленькое чёрное платье переименуют и станут называть «большим чёрным платьем»! И будут правы!
Соболькова вернулась и застыла в дверях кухни с деланно обиженным видом.
– Коко Шанель писала: «Старость не защищает от любви, но любовь защищает от старости», – зачитала ей Пантелеева и подмигнула.
– Боже, какая умная женщина! – простонала Соболькова, вмиг перестав сердиться.
– Да видела я кино про неё, – заспорила Верочка. – Вцепилась эта умная женщина в своего любовника как клещ в овцу. Не оторвёшь!
– А может, так и надо, дорогие подруги? – неожиданно спросила Соболькова и откинула чёлку с глаз.
«Дорогие подруги» молча переглянулись.
В полной тишине Верочка прошла к плите со словами:
– Шарлотка, я думаю, готова. Сейчас будем пить чай!
****
После чая они принялись в комнате просматривать журналы, и новые, и старые, которые собрали со всей бухгалтерии.
– «Девушка, которая носит одежду от Роберто Кавалли – настоящая тигрица, – продекламировала Соболькова напыщенно. – Но её соблазнительность не наиграна, а идёт изнутри. В коллекциях модельера присутствуют стразы, блёстки, имитации шкур животных, кожа и лоскутная техника. Эти наряды многослойны, и в них теряется грань, где гладкие и плотные ткани переходят в прозрачный шифон и тёплый мех».
Верочка покосилась на фото и сказала:
– Ну, я не тигрица точно.
– «Наряды от Кавалли сложно перепутать с другими», – продолжала соблазнять её Соболькова.
– Нет, нет и нет, – отвечала Верочка.
Дальше её не соблазнили ни прозрачные комбинезоны-боди Жан-Поля Готье с его идеальным кроем и виртуозным обращением с материалом, ни «мятые» льняные пиджаки Джорджо Армани с его любовью к нейтральным оттенкам, ни одежда с заклёпками, головой Медузы и глубокими вырезами Донателлы Версаче с фирменными пронзительными расцветками.
– Нет! Это всё не для меня, – отчаялась Верочка. – Лучше я пойду в джинсах и кофточке.
– «Брюки и комбинезоны могут смотреться превосходно, но, если есть вероятность, что свидание закончится в интимной обстановке, лучше всё-таки отдать предпочтение юбке или платью», – тут же парировала Пантелеева текстом со своего планшета.
Верочка притихла. Соболькова посмотрела на неё настороженно, спросила:
– А как у тебя с Серёжкой? Вы хоть целовались?
– Никак у меня с Серёжкой. Даже не целовались, – ответила Верочка. – Мне кажется, мы с ним ещё не уверены в наших чувствах.
Она прошла к книжному шкафу, словно пристально высматривая что-то за его стеклом, а на самом деле незаметно вглядываясь в отражение девушки с огромными несчастными глазами. Та неуверенно, как слепая, коснулась пальцами корешков книг в открытой части шкафа и безвольно опустила руку вдоль тела.
