– Стихи свои сжигаю…
– Понятно, – отозвался он, оглядываясь по сторонам. – Как закончишь, поможешь мне вон то бревно в конец огорода унести.
И снова скрылся в гараже.
Стихи и рассказы горели, но никому до этого не было дела. Я начал переживать. Неужели, всем настолько безразлично? С кем я живу?..
Но потом всё-таки пришла сестра.
– Ладно, не обижайся на меня, – сказала она, глядя на пламя – Я случайно сказала про стихи… Они у тебя хорошие. Но Лапша не заслужила такого обращения…
– Мы починим Лапшу, – отозвался я и выбросил последние листы в огонь. – Обязательно починим.
– Хорошо, починим, – согласилась сестра. – А ты стихи новые напишешь.
– Обязательно. Мир?
– Мир.
Мы пожали руки. А сжигал я, конечно же, черновики, которые давно пора было выбросить.
У моей сродной старшей сеструхи был знатный пёсель-доберман по кличке Джек. Иногда она приходила с ним в гости. Тогда я страшно радовался, ведь у нас у самих в квартире никогда не было кошки или собаки. На то были причины.
Мама выросла в деревенской глухомани и поэтому считала, что нечего держать в квартире домашних животных. Зачем? Это бессмысленно. Мышей здесь нет, случайные прохожие по квартире не ходят. Вот в деревне кошка нужна, чтобы паскудных грызунов ловить, а собака служит непревзойдённым охранником и сигнализацией. Присутствие котопсов оправданно вполне ощутимой пользой.
К тому же, со слов мамы было ясно, что в деревенской избе за такими «домашними» животными убирать не надо, как и выгуливать по утрам, нацепив намордник. Они САМОСТОЯТЕЛЬНЫЕ. А вот в квартире – лотки, обоссаные обрывки газеты, изгрызенная и обслюнявленная мебель, а также ЗАПАХ. Кошмар. Вето касалось также различных попугаев, хомяков и рыбок – их мама тоже категорически не понимала.
К Джеку же она относилась нейтрально. Как гость он был всегда учтив, молчалив и чистоплотен. Их общение сводилось к минимуму. Суровый мамин взгляд как бы говорил: «будешь плохим мальчиком, я из тебя шапку сделаю». Поэтому по всем параметрам Джек был совершеннейший хороший мальчик.
Сеструха жила на улице имени лихого революционера Олеко Дундича, а мы на проспекте матёрого чекиста железного Феликса. Путь от лихого революционера до главного чекиста не сильно труден и далёк. Примерно шесть остановок. Наверное, поэтому, приходя в гости, утомлённый прогулкой Джек всегда садился на диван и смотрел телевизор, пока люди разговаривали на кухне.
…В тот хмурый осенний день нас, второклашек, неожиданно повели на экскурсию в «Берёзовую рощу» собирать листья для гербария. Я сильно обрадовался. Раз-вле-ку-ха. По городу шагала осень, в рюкзаке болтался новый пенал, а под ногами шуршала золотистая листва. Неожиданно мои ботиночки наткнулись на что-то мягкое в листве. Я остановился.
– Ильюша, ты чего там встал, как вкопанный? – спросила учительница.
– Тут белка… мёртвая, – отозвался я.
Все мальчишки немедленно подбежали ко мне посмотреть внимательнее, а девчонки сказали: «Фу! Бедная белочка!» и жалостливо отвернулись. Мы же с пацанами раздобыли палки и начали тыкать бездыханную тушку несчастного животного.
– Давайте сделаем из неё ЧУЧЕЛО?
– Давайте её в школу отнесём?
– Давайте её похороним?
– Давайте её в школе похороним?
– СМАТРИТЕ, ТАМ ЧЕРВИ ШУВЕЛЮТСЯ!
– УХ, ТЫ!
– Мальчики, оставьте её и пойдёмте дальше, – брезгливо сказала учительница, а потом ангельским голосом добавила: – Не переживайте, девочки, белочка на небесах, ей не больно…
