Эту новость ему рассказал сам Михаил. Он как-то вечером нашел Наума и, подойдя к нему, спросил по-русски:
– Как твои успехи по изучению русского языка?
– Могло быть и лучше, – тщательно выговаривая слова, ответил Наум также по-русски.
– Ничего, – похлопал его по плечу Михаил и перешел на французский язык. – Скоро работы будет не так много, мы вернемся на базу, и ты продолжишь изучать язык.
– Да, хотелось бы, – с грустной улыбкой ответил Наум.
– Ты скучаешь по капралу Нгама? – задал вопрос Михаил.
Его вопрос прозвучал для Наума как раскат грома в чистом небе, и он удивленно посмотрел на инструктора. Тот улыбнулся.
– А ты думал, что, кроме вас двоих, никто ни о чем не догадывается? Эх, молодой ты еще, Доктор, жизни не знаешь. Вся база об этой вашей любви уже давно все знает. Даже раньше вас двоих все узнали, когда вы еще и ведать не ведали, что получится из ваших переглядок. Ну, так я к тебе с хорошими новостями, – спохватился он. – Жива твоя Элизабет Луна. На поправку, говорят, пошла.
Наум вскочил, заволновался, заулыбался, не зная, как благодарить Михаила, потом снова сел и спросил уже серьезно, словно бы отвлекая себя от своей неожиданной радости:
– А этот, которого мы взяли в плен? Он как?
– И тот тоже выздоравливает вроде бы… – как-то неуверенно ответил Михаил, а потом признался: – Хотя, если честно, то им я особо и не интересовался. Без него забот хватает. Им больше разведка интересовалась. И еще одна хорошая новость. Завтра мы возвращаемся на базу. Операция закончилась, теперь будем вас дальше обучать всем хитростям и премудростям ведения боя. Хотя – что вас учить? Вы уже, можно сказать, за эти дни всю школу прошли. И кто выжил, тот, значит, на пятерку сдал экзамен.
Михаил ушел, а Наум еще долго думал и об Элизабет Луне, и об осиротевших детях Эсти, и о своем отце. Интересно, простил бы он его, если бы узнал, что его сын участвовал в такой важной для всей страны военной операции?
Вернувшись на базу, Наум первым делом попросил отпустить его на один день в столицу. В Банги он хотел повидаться с Элизабет Луной. Михаил, который догадывался об устремлениях Наума, поспособствовал его короткому отпуску.
Разыскав палату, где лежала девушка, он долго не решался войти к ней, но проходящая мимо медсестра подтолкнула его в спину и со смехом сказала:
– Иди уже. Будь смелее. Думаешь, нам, девушкам, нравятся такие нерешительные парни, как ты?
Он шагнул в палату и сразу же встретился глазами с глазами Элизабет Луны. Та хотя и была еще с забинтованной ногой, но выглядела уже не такой изможденной и измученной, как тогда, когда Наум и его друзья вытаскивали ее из овражка.
– Ох, – от неожиданности охнула девушка и всплеснула руками.
Больше она ничего не могла сказать, а только смотрела на Наума блестящими черными глазами и улыбалась.
– Да, вот… – Наум протянул ей руку. – Отпустили повидаться с вами… с тобой, – поправился он. – Все тебе передают привет и желают скорого возвращения в строй, – отчеканил он и замолчал, растерянно оглядываясь.
В палате лежали еще две женщины, и обе они с улыбками и завистью смотрели на Наума и девушку.
– Давай выйдем, – предложила Элизабет Луна.
Наум помог ей подняться, и она, опираясь одной рукой на его руку, а другой на костыль, пошла с ним по коридору к выходу.
– Спасибо тебе, – сказала девушка, когда они вышли на улицу и остановились у высокого дерева, росшего рядом с больницей.
