– Финн! – удивленно произнесла Энна, притворившись, что не помнит неловкой сцены на рыночной площади. – Я и не знала, что ты тоже здесь.
– Похоже, в последнее время такое часто случается, – ответил Финн.
Скажи такое кто-нибудь другой, это прозвучало бы язвительно, однако в устах Финна это было простой правдой.
– Я иду сражаться, – сказал Финн. На его лице не отражалось никаких чувств, и никогда прежде он не выглядел таким взрослым. – Я всего лишь хотел, чтобы ты это знала и чтобы хоть кто-нибудь мог сообщить об этом моей маме.
Энна кивнула. Финн кивнул в ответ, коротко улыбнулся и вернулся в свою сотню. А Энна осталась стоять на месте, прислонившись спиной к ели. Перед ней лежала окруженная лесом рыночная площадь, сплошь покрытая кострами, на которых готовили еду, и казалось, что эти огни отражают положение звезд на небе. Не слышно было пения. Тихий говор множества приглушенных голосов, слившихся воедино, налетал на Энну вместе с лесным ветром, как будто это сам Лес вздыхал взволнованно и предостерегающе. Энна прижалась щекой к коре дерева и вдохнула знакомый запах. Все вдруг стало очень серьезным.
Отряд Джерика двигался на юг. «Четыре дня» – так сказал принц. «Четыре дня», – повторяли лесные парни друг другу. Каждый вечер они устраивали тренировки возле костров, взмахивая мечами, рубя воздух и смеясь. Энна наблюдала за ними, встревоженная их легкомыслием. Два года назад, когда Изи и ее друзья разоблачили фальшивую принцессу перед королем Байерна, предавшие Изи соотечественники обнажили мечи и вступили в бой с королевскими стражами. Энна тогда очутилась в самой гуще битвы, она слышала свист дротиков, видела, как солдаты убивали друг друга. И она не забыла, что результатом этого сражения стало множество трупов, а еще она помнила растерянные взгляды и дрожащие руки юношей, научившихся убивать.
Но в основном Энна наблюдала за Лейфером. Он каждый вечер разжигал костры, раз уж все в лагере принца знали о его даре. Один раз к Лейферу подошел какой-то мальчик лет четырнадцати, основательно вооруженный, сел рядом и стал умолять научить его управлять огнем.
– Я воин, как и мой дед, – говорил он. – Я хочу сжечь моих врагов и порадовать короля.
Лейфер оглянулся на Энну, которая стояла неподалеку и жарила на огне хлеб, и покачал головой:
– Я не могу научить тебя. Иди к своему костру.
Мальчик ушел рассерженный. А Энне на мгновение показалось, что она увидела светлый краешек пергамента, высунувшийся из-под плаща Лейфера. Но брат запахнулся поплотнее и забарабанил пальцами по груди.
– Ты поступил правильно, – сказала Энна, садясь рядом с ним.
– Вот видишь, – откликнулся брат, – ты уже гордишься мной. А ведь ты думала, что я только на то и гожусь, что рубить деревья да искать самых противных жуков, чтобы класть их тебе на подушку.
Энна сунула брату в руку горячий ломоть хлеба и засмеялась над тем, как осторожно Лейфер схватил хлеб и стал дуть на него.
– Расскажи мне побольше об огне, Лейфер. Неужели дар вдруг ни с того ни с сего проснулся в тебе? Или ты что-то узнал из того пергамента, который нашел в Лесу?
Лицо Лейфера напряглось.
– Не думаю, что нам стоит говорить об этом.
Энна не стала спорить, она просто принялась за ужин, прислушиваясь к гневному шепоту огня, вгрызающегося в бревно.
Немного погодя Лейфер вздохнул, сдаваясь:
– Ты моя сестра, ты – вся моя семья, и умнее тебя я никого не знаю. И помню, что ты говорила… Если ты хочешь, чтобы я попытался научить тебя, я это сделаю.
