– Вот эти как бы волнистые линии – символ воды, – стала объяснять мне Рита. – Эти, похожие на зигзаги, означают, вероятнее всего, землю. Круги, как солнце, символизируют огонь, а полукруги, которые, словно купола, заключают по краю браслета другие линии, представляют собой образ небосвода – воздушного символа.
– Получается, что эти символы описывают четыре стихии мира? – удивилась я своей мысли.
– Все так, – подтвердила Рита, – этот орнамент – символика мироздания.
– Но что значат эти крылья, они похожи на бумеранг?
Дима, может быть, совсем не слушая нас, принялся делать какие-то эскизы. Похоже, он начинал новую картину.
– Действительно, странно, – задумчиво ответила Рита. – Но постой, кажется, я знаю… Крылья присущи и земным, и неземным существам: птицам и ангелам. Птицам крылья нужны, чтобы передвигаться, а ангелам, чтобы приносить добро…
– А еще чтобы охранять, а потом забирать души умерших на небеса, – неожиданно для нас добавил Дима.
Мы обе согласились.
– Да! – воскликнула я. – Рита! Я поняла: эти фантастические крылья означают движение духа. Но ведь чтобы летать, душе необязательно умирать. Она может до смерти совершать перелеты.
Брат и Рита молча и удивленно слушали меня, будто я говорила не своими словами, и голос мой звучал по-другому, не так, как раньше.
– Ева, – спокойно улыбнувшись, обратилась ко мне Рита, – с тобой что-то происходит. Ты так взволнована. С этим браслетом, наверное, связана какая-то история?
В эти часы нашей беседы я чувствовала в себе странную и новую силу. Все мои мысли воплотились в одно большое сердце, которое бешено пульсировало, будто я совершаю долгий и упорный разбег для того, чтобы…
– Взлететь, понимаете, – продолжала я, как полоумная, – можно взлететь, чтобы увидеть больше и глубже.
– Но… – начала было Рита, однако за миг до этого я мысленно – слово в слово – услышала то, что она мне хочет сказать. Поэтому тут же прервав ее, я повторила только что прозвучавшие в моем воображении слова… ее слова.
Все вокруг погрузилось в молчание, и глаза мои были закрыты. Я перестала ощущать себя, лишь сила браслета магнитом удерживала видение, так внезапно возникшее. Оно сопровождалось черной и густой тишиной. На этом страшном фоне, как над пропастью, появились два огромных, горящих ярким пламенем крыла. Я подумала: эти огненные крылья и есть мысли.
– … Мысли имеют огненную природу, и если этой природой злоупотреблять, то мысли обратятся в пепел, – сказала я, закрытыми глазами видя то, о чем говорю.
– Ты прочитала мои мысли… – послышался мне голос Риты. В этот миг видение потухло, и я вдруг поняла, что все это время мои глаза были открыты. Я увидела перед собой прежние очертания пространства. Дима с Ритой смотрели на меня, как на африканского шамана, который без хирургических вмешательств голыми руками извлек бьющееся сердце из груди какой-нибудь жертвы.
– Нет, – рассеянно улыбнулась я, – это так, нечаянно…
– Ева, ты не могла просто так или случайно точь-в-точь повторить мою мысль, – серьезно сказала Рита.
Брат настороженно прислушивался к нам, будто мы говорили на чужестранном или вовсе новом языке. Я почему-то стала оправдываться:
– Подумаешь, наверное, ты мне раньше говорила эту фразу, вот я ее и вспомнила.
Рита улыбнулась и не стала больше требовать от меня объяснений. Может быть, она поверила в то, что я сейчас сказала. Но я ведь солгала: Рита никогда не рассказывала мне об огненных мыслях…
