– Ты думаешь об отце?
Николас не ответил.
– У тебя всегда темнеет взгляд, когда ты его вспоминаешь, – произнесла Мария и с шумом всосала в себя последние капли кока-колы из банки. – Как ты думаешь, он вспоминает о нас хоть иногда?
– Не знаю, и мне на это наплевать.
– Почему?
Назвать ту единственную причину, которую назвала ему мать перед смертью, Николасу никогда бы не хватило смелости.
– Потому что он вернулся в Чили. Мне было восемнадцать, тебе девятнадцать. Мама только что умерла, и это было… черт с ним… хорошо было бы иметь тогда рядом кого-нибудь из взрослых.
Они помолчали.
– Прости, – пробормотал Николас. – Не надо было этого говорить.
– Ты говоришь как он. Он иногда бывал добрым, не таким, как мама, конечно, но все-таки хорошим. Этого не стоит забывать.
– Я помню, – вздохнув, произнес Николас и присел рядом с сестрой на диван. Взял немного картошки фри из пакета. – Тебе пора в душ.
– Это обязательно?
– Да, обязательно, – со смехом ответил Николас.
Мария поднялась со страдальческим выражением на лице. Проходя мимо афиши в гостиной, она остановилась.
– Гунде тоже не любил мыться в душе.
Николас притворился, что слышит это впервые, хотя Мария рассказывала ему раз пятьдесят.
– Не любил мыться в душе?
Он открыл дверь в ванную комнату.
– Он так много тренировался, что принимать душ ему приходилось постоянно. Поэтому он научился делать это быстро.
– Как?
– А вот так. Он засекал время и старался помыться как можно быстрее. Тренировался быстро вытирать полотенцем все тело. Охватывать одним движением полотенца как можно большую поверхность тела. Ты знаешь, каков был его рекорд по скорости мытья, начиная с раздевания и кончая одеванием?
– Нет, не знаю.
– Одна минута и двадцать секунд. За это время он успевал помыть голову, все тело и вытереться.
– Потрясающе.
Мария, не стесняясь брата, начала раздеваться. Николас быстро отвернулся. Когда она вошла в душевую кабину и задернула занавеску, он прислонился к стене и опустился на пол. Послышался шум льющейся воды.
– А чистить зубы ты не забываешь?
– Иногда забываю.
Николас рассмеялся. Мария не умела лгать.
– Знаешь, как я делаю? – спросил он. – Я чищу зубы, стоя в душе. Это не так скучно и не забудешь.
Мария засмеялась. Николасу нравилось смешить ее.
– Гунде пришлось бы это по вкусу. А можно я попробую?
– Конечно, можно.
Николас выдавил полоску зубной пасты «Колгейт» на зубную щетку и протянул ее за занавеску. Вытер руки о брюки и снова сел на пол.
– А потом сыграем в нарды? – спросила Мария.
Николас посмотрел на часы. Половина первого. Он мог бы остаться спать у Марии на диване. После обеда у него встреча с Иваном. А через сорок восемь часов им предстоит похищение банкира Хампуса Давидсона.
– Сыграем, если дашь мне выиграть хоть один раз.
Бункер располагался в самой труднодоступной части поселения. Чтобы добраться до него, надо было пересечь реку по примитивному деревянному мосту и затем двигаться на запад по разбитым, с ухабами, проселочным дорогам в сторону Тихоокеанского побережья. На последнем участке дороги растительность была такая густая, что ветки деревьев хлестали по лобовому стеклу и дну машины. Добравшись до места, они увидели «Шевроле» Маркоса.
– Останови здесь, – сказал Карлос. – Я быстро.
Карлос прошел триста метров в сторону леса, покрывавшего холм. Строительство бункера, вход в который располагался у подножия холма, началось сразу после Кубинского кризиса. Мир избежал атомной войны в самый последний момент и отделался лишь испугом. Но немцы в Колонии Рейн не собирались рисковать. Если США и СССР захотят уничтожить друг друга в ядерной войне – это их право. Колония должна выжить. На глубине двадцати метров поселенцы построили то, что можно назвать подземным городом. Четыре тысячи квадратных метров с больницей, спальными залами, со складом оружия и складом для продуктов питания и питьевой воды.
