– И я хочу помочь.
Наверное, это тоже было правдой.
Но Егор молчал. Кабаев вздохнул:
– В чем дело, Гус? Все стреляли. Ты – нет.
– В моем контракте нет такого пункта, чтобы расстреливать беженцев, не проявляющих агрессии и не представляющих угрозы, – отчеканил Егор.
– Но в контракте есть пункт о беспрекословном подчинении командиру.
– «Во всем, что касается обороны города от интродуктов», – процитировал Егор упомянутый параграф.
Кабаев неодобрительно покачал головой.
– Согласен, форма контракта несколько хм… устарела, скажем так. Но, в конце концов, не в бумажке дело. Ты взрослый и, как мне до сих пор казалось, разумный человек. Ты должен понимать, Гус: есть определенные правила, по которым всем нам теперь приходится играть. Либо ты следуешь этим правилам, либо выходишь из игры. А выход здесь один. За Кольцо. Все ясно?
– Нет, – Егор упрямо выставил подбородок. – Не все. По людям палить зачем? Нас поставили оборонять Кольцо от тварей.
– Раз поступил приказ, значит, надо было палить.
– По людям?
– Да, по людям надо было. И иначе было нельзя.
– До прошлой ночи обходились без этого.
– А больше не обходимся, – Кабаев покачал головой. Вздохнул: – И у нас теперь тоже не обходится.
– В каком смысле, «и у нас тоже»? – не понял Егор.
– На южном и северо-восточном участках уже расстреливали беженцев. И на западном было пару раз.
– Расстреливали? – Егор удивленно поднял голову.
Стреляли на Кольце часто. Только до сих пор он думал, что стрельба велась исключительно по тварям-интродуктам. Выходит, ошибался.
– Расстреливали-растреливали, – заверил его подполковник. – Только это м-м-м… не афишировалось, в общем.
Ну да, это не та работа, которой стоит гордиться.
– До сих пор наш сектор был благополучным, – продолжал Кабаев. – Ну, относительно. Но когда беженцы прут отовсюду, нельзя остаться чистеньким.
– По Рязанке шли женщины и дети, – угрюмо сказал Егор.
– И что? Женщины, дети, старики, больные, калечные и умирающие приходят к Кольцу почти каждый день.
– В последнее время, реже, – возразил Егор. – Гораздо реже.
– Не важно. У нас и так не хватает ресурсов, а что будет, если пускать за Стенку всех страждущих? Чем прикажешь кормить эту прорву народа, где ее размещать, как защищать? Сейчас такие времена, что приходится контролировать количество ртов. И соотносить их с качеством всего остального, что к этим ртам прилагается. Мозги, руки, навыки, умения…
– Понятно. Оптимизация населения.
– Да, оптимизация! Или, если хочешь – естественный отбор.
– Не-е-ет, товарищ подполковник, – криво улыбнулся Егор. – Никакой он не естественный. Искусственный.
– Да по хрену! – взорвался Кабаев. – Москва – не богадельня! Чтобы хоть кто-то выжил здесь, в Кольце, остальных нужно оставить за Кольцом.
– Кто-то? – Егор снова усмехнулся. – Почему бы не сказать прямо: выживает только тот, кому посчастливилось получить штампик со столичной регистрацией, пережить чистку и доказать свою полезность этому самому Кольцу? Почему бы не признать, наконец, что МКАДовское Кольцо – это спасательный круг для избранных?
– Послушай, Гус, – Кабаев смотрел уже не на него, а куда-то в зарешеченное окошко. – Кольцо защищает нас. Вернее, мы сами защищаемся с его помощью от внешнего мира. Весьма, заметь, враждебно к нам настроенного. Когда к Стенке подваливают твари – мы отбиваемся от них. Когда беженцы из провинции рвут проволочные заграждения и пытаются влезть в чужой рай, который строился не для них, мы тоже вынуждены защищать наш благополучный мирок.
