– Отлично знаю, что я не похожа на Мисс мира, – отмахнулась Валентина, – только я говорю не о внешней красоте, а о здоровье. Да, детские болезни меня миновали, но сейчас я цепляю любую инфекцию. Кто рядом чихнет – караул, мгновенно у меня в горле скрести начинает. Всегда делаю прививку от гриппа и все равно непременно подхвачу вирус. Правда, переношу болезнь в ослабленной форме, но она ко мне обязательно прилипнет. И что? Никто из нашей семьи, включая меня, задохлика, от мамы не заразился. Правда, странно?
– Ну… – протянула я.
Валя выпрямилась.
– Во всех медицинских энциклопедиях написано: корь особенно заразна в тот момент, когда человек понятия не имеет, что ею инфицирован. Он кашляет, температурит, носом шмыгает, полагая, что у него элементарная простуда. Больной даже на работу может в инкубационный период сбегать и лишь потом, когда столбик термометра вверх пошарашит, в постель укладывается. Но до этого успевает бациллы куче людей передать. Мама первое недомогание ощутила дома. У нее в садике в тот день дезинфекцию проводили, тараканов травили, родители детей не привели, а заведующая, естественно, находилась на рабочем месте. После отъезда сотрудников санэпидемстанции она пришла домой, попила чайку и ощутила недомогание, возникли кашель, насморк, голова заболела. Мама решила, что простудилась.
– Не подумала про аллергию на яд против насекомых? – спросила я.
Валя покачала головой.
– Нет. Мама не ходила по помещениям, сидела в своем кабинете, а там прусаков не было. То есть никак не контактировала с отравой. И жидкость, которую в садике распыляли, для людей не опасна. Кстати, для животных тоже. У них там в зооуголке и хомячки, и попугай, и морская свинка были, так все чудесно себя чувствовали. Мама погрешила на простуду, прилегла на диван. А когда вечером вернулся с работы папа, она уже вся горела от высокой температуры. Но пятен на коже не было, поэтому вызванный доктор и поставил диагноз грипп. Ближе к полуночи ей совсем стало худо, вот тогда и проступила сыпь. Маму отвезли в клинику, там сразу решили: корь, начали лечить от нее. А на следующий день ее не стало.
– Мне очень жаль, – пробормотала я.
Валя вцепилась пальцами в ручки кресла.
– Ну а теперь оцените случившееся. Корь заразна до того, как появились ее признаки, значит, мама ходила на работу, не подозревая, что больна, контактировала с малышами, их родителями, сотрудниками. В детском саду никто не заболел, ни один ребенок или воспитатель, в семье тоже все здоровы. Что это за инфекция такая особенная? Специально для моей матери? На остальных не действует?
– Иммунитет, – начала я, – он…
– Знаю, слышала, – отмахнулась Валя, – у всех разный. Но ведь так не бывает, что все люди вокруг поголовно здоровые, одна мама хилая! Хоть один-то должен был сыпью покрыться. Но нет!
– Ты в этом уверена? – остановила я Валечку. – Разговаривала с коллегами матери?
Девушка вскочила и начала ходить по кабинету.
– Да. Едва доктора поставили диагноз, папа немедленно позвонил в садик и велел: «Срочно объявляйте карантин. У Раисы Измайловны корь». На похороны пришли все ее подчиненные, многие родители детей, наши знакомые. И все, как один, шептали: «Господи, как же бедной Раечке не повезло. Скончалась от детской болезни, никто, кроме нее, даже не чихнул ни в саду, ни дома».
Валентина остановилась и в упор уставилась на меня.
