Бригадир не удержался и бибикнул жене звеньевого. Анастасия обернулась, заслонив от солнца глаза мокрою рукой. Пройдет несколько часов и бригадир вспомнит это мгновение, вспомнит каждую мелочь. Бездонный купол ясного неба над избой в три окна. Утренний ветерок в листве молодой яблони. Встревоженное лицо Анастасии, глядящей на него из-под ладони. И медленную каплю воды цвета ртути, упавшую с ее руки в темное корыто.
Бригадир выехал на «газике» на треугольную поселковую площадь и заметил мэра. Мэр только вышел из здания администрации поселка и шел куда-то через площадь. Мэр был не один. Его спутник, по виду приезжий, решил про себя бригадир, был одет в шорты, гавайскую рубашку и панамку. Из-под панамки поблескивали большие очки-хамелеоны, в оскаленных зубах торчал длинный мундштук со сломанной сигаретой, а к груди этот странный человечек прижимал старую печатную машинку. Странность спутника мэра была не в одежде и не в дерганной мультипликационной походке, а в том, что время от времени он куда-то пропадал, и бригадир его нигде не видел. Тогда бригадиру казалось, что мэр идет совсем один по пустой залитой солнечным светом площади и сам с собой разговаривает и размахивает руками.
Бригадир остановил машину. Посидел немного за рулем, протирая кулаками глаза. Открыл дверцу и вылез из «газика». Было только начало десятого, а уже вовсю припекало. Он подошел к мэру. Мужчины сдержанно поздоровались. Оглянувшись по сторонам, бригадир решительно никого не увидел.
– Сводку по погоде смотрел? – спросил мэр.
Бригадир кивнул и сплюнул на асфальт.
– Успеешь до дождя?
– Поповское поле к обеду уберем. Нестеровское – до темна. А вот, на Болдырево придется ночью ехать.
– Ну-ну. Ты уж меня не подведи! А чего в поселок прикатил?
– Да вот, хотел в краеведческий музей новый экспонат завести…
И бригадир в двух словах рассказал о скелете фашиста, прикованного к пулемету посреди пшеничного поля.
– Это дело, – оживился мэр. – А то у нас там какая-то куцая композиция. Ржавый штык и тележное колесо от тачанки. А теперь будет целый фриц с пулеметом. Детвора сразу повалит.
– Ну, я поеду, – сказал бригадир.
– Ты, Афанасич, погоди. Как уберешь Поповское поле… Тебе все равно потом через Арбузиху ехать, загляни в чайную на полчаса. Кстати, я тебя не познакомил. Мой хороший приятель Рауль Дюк. Журналист.
И тут бригадир снова увидел этого нелепого человечка. Он стоял рядом с мэром со своим мундштуком и печатной машинкой. Бригадир испытал короткий приступ головокружения.
– Рауль про тебя очерк в газету напишет. О героических буднях наших хлеборобов. Ну, типа, интервью возьмет.
– Сейчас страда, каждая минута на счету, – сказал бригадир, расстегивая рубашку на груди.
– Знаю – знаю, – сказал мэр, опуская свою короткопалую пухлую руку на плечо бригадира. – Но очень тебя попрошу, Афанасич. Нам сейчас как никогда нужная поддержка прессы.
Тут с крыши стоящего неподалеку пятиэтажного дома стали падать телевизионные антенны. В прозрачном утреннем воздухе повис металлический звон. Бригадир взглянул на крышу и увидал, как двое полицейских корчуют очередную антенну. На полицейских была черно-зеленая униформа, кожаные сапоги и белые шлемы-респираторы, со встроенным противогазом, прибором ночного видения и системой связи.
– Я решил на корню извести телевидение в поселке, – объяснил мэр. – И это только начало. Я тут кругом насадю духовность…
