* * *
Наконец Майка заснула. Динка поправила одеяло с большими желтыми бабочками на синем фоне, посмотрела в глаза старому плюшевому псу – нелепому еще при рождении, лет так двадцать назад, – бархатный, синий, с оранжевыми ушами и грудью. Динка обратила внимание, с какой игрушкой в обнимку спала Майка сегодня. Игрушкой дня оказался белек. «Хороший выбор. Тюлень толстый и добрый!». Рядом с Майкой Динка испытывала космические состояния полета, будто проваливалась в тоннель, ведущий в бесконечность. Но на этот раз Дина приняла стратегическое решение не проваливаться в четвертое измерение, а выйти на кухню, убедить маму в своей адекватности и взять испытательный срок для настоящей жизни. Она вновь появилась на кухне – строгая, подтянутая, будто и не было минутного сомнения в собственных силах. Мама смотрела на Динку как на большого ребенка и не верила ни одному ее слову.
– Я устроюсь на работу. Я хорошо пою, великолепно танцую, обладаю актерскими данными и уникальными организационными способностями.
– Такой алмаз должен принадлежать народу.
– Мама, прости, но я бы хотела, чтобы ты верила в меня. Тебе не привыкать. Ты верила всегда, даже тогда, когда верить было невозможно.
– Верить было проще.
– Ты верила в то, что куклы живые. Верила, что плюшевые медведи устраивают ночные танцы и большой бардак. Что однажды мне признался в любви Юрий Гагарин. Что по ночам люди могут свободно общаться друг с другом без телефона, даже если они живут в разных городах и не знают друг друга.
– Верила, верила. Что на свете живет настоящая фея. Она появляется по ночам и исполняет мечты. В темноте по дому бродит настоящий гном. Он ворует рассказанные хорошие сны. Эльф готов кружиться в танце всю ночь, до тех пор, пока не протрет дырочки на своих башмачках.
– Верила, что я выбрала тебя из тысяч мам. Упала звездочкой тебе в ладошку. И самое интересное, это правда! Все так и есть, мама! Не сомневайся!
– Девочка моя! Фантазерка! Но я – мама! Я должна волноваться. Игорь – хороший человек. Тактичный, воспитанный, вежливый. С ним приятно выйти, приятно под руку пройтись. А это, согласись, в наше время – редкость.
– Не дурак, не хам. Вкус у него есть. Чистый всегда, аккуратный. Пахнет хорошо. Обыкновенный, слегка потрепанный жизнью принц.
– А тебе все идеал подавай! Нет идеала. А тебя, такую не–опытную, обмануть вообще ничего не стоит. Ты за всю жизнь заработала только сто рублей! В детстве ходила по домам Снегурочкой. Ты думаешь, этого опыта хватит, чтобы прокормить семью? А Игорь – прав! Поживешь – увидишь, что такое настоящая жизнь. Дурить меньше будешь! – Мама оказалась «Крепким орешком-8» и верить Динке категорически отказывалась.
После многочасовой лекции старичок сохранял изумительную ясность ума. Глаза – голубые озера под толщей льда. Седые льняные кудри спадали на точеное восковое лицо.
– У Индиго любопытное отношение к смерти. С раннего детства, с тех самых пор, как они осознают, что «они не такие, как все», они интуитивно стремятся вернуться домой, а свое присутствие на Земле считают неким жертвоприношением, профессиональной честью. Эти семена диковинных цветов, прилетевшие на холодную планету, должны выжить любой ценой. Смерть для Индиго – сон, переход в иную реальность, в вечность, туда, где их ждут и любят такие же прекрасные сущности. Индиго скучает по дому – особенно в ту минуту, когда понимает, в какую переделку он все-таки попал. Жизнь на Земле в теле землянина – серьезное испытание для воинов света, а выдержать это испытание дано не каждому.
