Виталий же и его мать уселись смотреть телевизор.
–Ой, и я пока тоже телевизор посмотрю! – пискнула Проповедница, и, как бедная родственница, застыла в дверном проёме, хотя мы все хором умоляли сесть её за стол.
Любезная спешит, но не хочет уходить без меня. Но почему так? Я нервничаю, давлюсь и обжигаю себе язык.
–Ты не спеши, – говорит Света.
Она поставила на стол прозрачную ячейку зефира в шоколаде:
–Злата, ты у меня сегодня одну конфету получишь, больше тебе нельзя.
–Почему? – спросила я.
–Поджелудочная у нас расширена, вот и нельзя.
–А мы в субботу ездили к бабушке Люде и бабушке Гале! – похвасталась Злата.– А ещё у меня есть бабушка Валя, сестра Вика и брат Женя! Бабушка Валя живёт на Мичурине!
–Как это? – не поняла я.
–Это – улица в городе Королёве. Ну-ка, Злата, может быть, ты расскажешь Алле, кто они такие?
Бабушка Люда и дедушка Витя – родители Светы. Бабушка Валя и дедушка Вася – родители Виталия. Женя и Вика – Златины двоюродные брат с сестрой.
–А бабушка Галя – мамина мама, она мне бабушка, – объяснила Света дочке. –А моему отцу, – задумчиво сказала она уже мне,– в этом году уже сорок восемь лет исполнилось.
Света нравится мне всё больше и больше, но как нам дружить, если между нами стоит Любезная? Мерзкая Проповедница!
–Ты яблочки кушай, кушай, – как старшая сестра, говорит Света.– Ты пока чай допивай, а я тебе их в сумку положу.
Так что же Любезная значит в её жизни?!
И я обречённо спускаюсь за Проповедницей. На той неделе она повернула направо…
–Мне в ту сторону, – сказала я, сворачивая налево.
–Хорошо, Аллочка, в ту, значит, значит, в ту,– покорно соглашается Любезная, не отставая от меня ни на шаг.
Я впадаю в тихую панику.
–Вы сейчас во Фрязино?
–Домой поеду.
–Значит, на остановку?
Она не ответила.
На углу дома Проповедница вдруг повернулась ко мне спиной, совершенно про меня забыв, вцепившись в женщину с двумя мальчиками. Судьба давала мне шанс. Я отбегаю от Любезной, у проспекта оборачиваюсь, – Проповедница всё ещё стоит ко мне спиной. Машины останавливаются, как по мановению волшебной палочки. Оказавшись на той стороне, я не оборачиваюсь, словно боюсь превратиться, как жена Лота, в соляной столб. Я прячусь за угол только что отстроенного Пенсионного фонда. Очутившись вне её досягаемости, я пошла было своим обычным шагом, но решив, что у такой ведьмы, как Проповедница, вполне может оказаться ступа и метла, срываюсь с места, да так и бегу до самого дома.
Глава третья.
Городская сумасшедшая.
Каждый русский человек недолюбливает
Ветхий Завет и уповает на Новый Завет
как на свою истинную книгу.
Александр Проханов,
из интервью с раввином.
–Куда ты ходила во вторник?– зло спросила мама.
–В школу, относила книжку.
Это было правдой, только в школе я побывала в понедельник.
–И как там, кстати, твоя библиотека? Пятнадцатое число уже.
Кажется, я побоялась ей сказать, что мне категорически отказали в трудоустройстве, и просто тупо тянула время.
У нас была старая, хлипкая, деревянная дверь с единственным английским замком. Я не знала, что мама всегда осматривает замочную скважину; когда захлопываешь дверь, «личинка» поворачивается особым образом. Мама, уходя, всегда возвращала её ключом в исходное положение, а я об этом не знала. И вот по этой перевёрнутой «личинке» она меня «вычисляла».
–Тебя нельзя никуда выпускать!– кричала она. – Тебя убьют, тебя зарежут! Тебе отобьют почки! Ты должна сидеть дома! Вот была бы ты парень, тогда тебя можно было бы отпускать!
