– Чтобы сделать хороший удар, глаза тебе не нужны. Давай, лужа болотная, соберись! Врежь мне как следует!
Ну ладно. Сам напросился.
В калейдоскопе пятен я отчетливо видел ярко-белую рубаху и такую же ослепительную гриву волос. Казалось, врезать этому паршивцу прямо в челюсть совсем несложно, но, когда кулак налетел на его подставленную ладонь, я понял, что мой папаша все-таки был прав: я полный неудачник, даже навалять толком не могу.
Фарр положил руку мне на плечо.
– Здесь места маловато. Пойдем, кротеныш. Я покажу тебе, как надо замахиваться, чтобы все зубы веером разлетались.
Шли мы недолго.
– Я тут подумал… Наверное, ты прав, – обронил Фарр, когда мы добрались до нужного места и того самого мешка. Там, где он висел, мои глаза различали только серое пятно. – Несколько раз мне приходилось тренироваться с завязанными глазами. Это и в самом деле гадкое ощущение, когда ничего не видишь. Но раз уж мы пришли сюда… Знаешь, иногда стоит просто попробовать. Держи!
В ладонь мне легла гладкая рукоять деревянного меча. Странная штука. Не игрушка и не оружие. Но держать ее было приятно.
– И что я должен делать?
– А что тебе хочется?
Ох, вопрос! Чего мне по-прежнему действительно хотелось, так это собрать воедино всю свою Силу и сотворить что-нибудь ужасное. Аж в груди горело! Хотелось обрушить безумную грозу на этот мир – такую, чтобы от ударов молний земля треснула до самого основания! Хотелось превратить половину деревьев вокруг в пылающие факелы! Или хотя бы ударить наотмашь самоуверенного королевского сынка, который почему-то решил, будто имеет право учить меня жизни.
Я замахнулся и с криком врезал дурацкой палкой по серому силуэту.
Песочный куль оказался тяжелым и твердым. Деревяшка отскочила от него, едва не вылетев у меня из рук. Злости от этого стало только больше. Я замахнулся еще раз.
И еще.
Не знаю, сколько я лупил серую тушу, да только за все это время Фарр ни разу не попытался подсказать мне, как нужно правильно держать меч или еще что-то в этом роде. Он просто стоял молча чуть поодаль и смотрел на то, как я до дрожи в руках и до соплей на лице колотил его любимый мешок. А когда я понял, что больше не могу сделать ни единого взмаха, забрал свою игрушку и вернул ее куда-то, где ей было место.
Потом его ладонь вновь легла мне на плечо.
– Вот и славно. Пойдем теперь, проверим, что там было сегодня на завтрак. Умойся только. Вид у тебя… В общем, умойся.
Я не только умылся, но и облился водой до пояса прямо там, в саду. А потом решил переодеться – рубаха была насквозь мокрой от пота. В своей комнате я бросил ее в корзину, куда надлежало отправлять грязную одежду, и не глядя вытащил из сундука другую, такую же светлую, из тонкой ткани прекрасной выделки. С детства не носил ничего подобного, но в этом доме по-другому не жили. Еще бы! Членам королевской семьи не пристало одеваться во что попало. И их гостям, очевидно, тоже. Не успел я оказаться в Янтарном Утесе, а ко мне уже подослали какую-то тетку с мерной лентой, которая, ворча, крутила меня из стороны в сторону, сетовала на мои торчащие кости и вздыхала при виде шрамов. Даже обронила, что тому, кто это сделал, «надо бы самому пальцы-то повыдергать». Я почел за лучшее смолчать и не упоминать о том, каким красивым факелом горел хранитель Кешт (чтоб его прах вечно летал только над выгребными ямами!). Уже на следующий день тетка принесла мне первую рубаху и новые штаны, а спустя еще неделю у меня была целая стопка чистой новой одежды, достойной принца.
